– Когда ты выведешь «Черный Молот» в море?
– Думаю, завтра-послезавтра. Но в любом случае не раньше, чем мы увидим Белых. Нет смысла тратить попусту ни время, ни уголь.
– Доррин...
Юноша оборачивается.
– Обними меня... пожалуйста. – Лидрал скользит в его объятия, и его руки ощущают ее нежную кожу.
– Ты думаешь... что это разумно? Не рано? Я хочу сказать... – он отчаянно желает ее, однако боится, как бы сближение не пробудило вновь страшные воспоминания.
– Какое там «рано»... скорее, поздно, – ее ладони гладят его мокрые волосы, губы ласкают щеки, убирая слезы. Его руки гладят ее спину и скользят по гладкой коже бедер...
Лампа мигает на слабом ветру, шевелящем верхний листок рукописи в оставшейся незакрытой шкатулке.
– Мне недоставало тебя, – шепчет она. – Обними меня снова...
Он сжимает Лидрал в объятиях, вдыхая запах тонких, шелковистых волос и касаясь губами ее щеки.
CLXXX
Остановив фургон у причала напротив «Черного Алмаза», Доррин спрыгивает на землю и, подложив тормозные башмаки под железные ободья колес, откидывает борт. Внутри находится грубая клеть с дюжиной тяжелых ракет, способных – как, во всяком случае, полагает Доррин – пробивать борта кораблей.
– Еще ракеты? – спрашивает Кил, подходя к фургону.
– Да, тяжелые.
– На горизонте парус! – сообщает Тирел.
– Выяснили, чей?
– Пока нет.
Доррин потирает лоб – одна мысль об использовании проклятых ракет вызывает у него головную боль.
– Ладно. Разожги топку. Большого жара не надо, только чтобы поддерживать пар.
– Яррл придет? – спрашивает Тирел.
– Нет. Если со мной, неровен час, случится неладное, должен остаться хоть кто-то, способный построить еще один корабль.
– Разумно, – хмуро кивает капитан «Черного Молота». – Но, надеюсь, ты не планируешь поражение?
– Упаси Тьма!
Заслышав цокот копыт, Доррин поднимает голову и видит Лидрал, скачущую к причалу верхом и держа в поводу Баслу. Конь оседлан, черный посох вставлен в держатель.
– Ты нужен Рилле! – обращается она к Доррину.
Недоумевающий Кил пытается возражать, но Доррин уже понял, в чем дело:
– Кадара?
Лидрал кивает. Доррин торопливо отдает последние распоряжения:
– Тирел, если окажется, что это Белый флот, то как только он окажется в десяти кай от берега, давай гудок. Верхом на Басле я вернусь быстро. Кил, ты знаешь, как нацеливать ракеты. Я на тебя рассчитываю.
Последние слова он произносит, уже сидя в седле.
Коновязи у маленького домика нет, и Доррин привязывает Баслу к перилам по левую сторону крыльца.
На тесной кухне Мерга хлопочет у плиты, на которой в двух больших кастрюлях булькает вода. На столе стоит кувшин с настоем звездочника.
– Мерга, можешь растереть это как можно мельче и равномерно размешать? – спрашивает Доррин, наливая настой в чашку.
– Да, мастер Доррин.
Лидрал бежит в спальню, откуда доносятся приглушенные стоны Кадары. Доррин входит следом.
Рилла поднимает голову.
– Я сейчас вернусь, милая, – обращается целительница к Кадаре, одновременно подавая знак Лидрал. Та садится возле роженицы.
– Я с тобой, с тобой... – ласково говорит Кадаре Лидрал. Поманив Доррина за собой, целительница выходит в коридор и, плотно закрыв дверь, говорит:
– Я должна тебе сразу сказать... Ребенок очень крупный, а пуповина не крепкая.
