стул, и тут же перед ним оказывается чашка с бульоном. Отогнав головокружение несколькими глотками, юноша налегает на хлеб с сыром, а когда голова окончательно проясняется, снова внимательно осматривает ребенка – очень похожего на сестру прямыми волосами и узким лицом. Коснувшись лба Джеррола, он добавляет толику гармонии к черному свечению, пока еще довольно слабому.
– Ему потребуется кипяченая вода.
– Кипяченая? – переспрашивает Шина.
– Да. Воду надо вскипятить и охладить в чистом, прикрытом кувшине, который не использовался под молоко.
– Я займусь этим, – говорит Петра и уходит на кухню. Доррин берет еще ломоть хлеба – теперь ему по- настоящему ясно, почему мать частенько возвращалась домой бледная и вымотанная. Исцелять ничуть не легче, чем махать молотом.
– Зачем нужна кипяченая вода? – спрашивает молодая женщина.
– Больному легче ее пить, и она лучше удерживается внутри, – поясняет Доррин. – Кипяченая вода даже лучше колодезной, только держать ее надо в чистом кувшине.
– Где ты все это узнал?
– Матушка научила.
– Она живет где-нибудь неподалеку?
– Нет... очень далеко.
Петра уходит, а Шина и Доррин остаются сидеть на табуретах рядом со спящим мальчиком. Одна- единственная свечка обволакивает их тусклым светом.
– Думаю, теперь все будет в порядке, – говорит Доррин, вновь коснувшись детского лобика. – Но не забывай давать ему побольше кипяченой воды. Как окрепнет – начнешь давать супчик и понемногу чего- нибудь еще.
– Спасибо... – обняв Доррина, Шина прижимается к нему и целует горячими, сухими губами. – Все, что я могу дать...
Юноша мягко высвобождается из объятий.
– Ты мне ничего не должна.
– Никто другой не смог бы его спасти!
– Я тоже едва справился. А прежде чем твой братишка поправится, пройдет не одна неделя.
Шина опускает глаза, уставясь на вытканную на выцветшем ковре розу.
– Тьма! – шепчет Доррин. – Как я сразу не догадался? Это твой сын?
Женщина не поднимает глаз, но он видит в них слезы.
– Это твоя тайна, – качает головой юноша и касается ее плеча. – Коли так, ты тем более ничего мне не должна.
– А Черные, они все такие, как ты? – спрашивает Шина, подняв, наконец, голову и взглянув ему в глаза. На ее щеках видны потеки слез.
– Люди-то они в большинстве своем хорошие... но нет, не такие.
– И они тебя выслали?
Доррин кивает.
– Почему?
– Кое на что мы с ними смотрим по-разному. А им, как и большинству людей, все чуждое представляется злом.
Он встает и направляется к двери.
На лестнице, на полпути вниз, стоит Гонсар.
– Мальчик должен поправиться, – тихо говорит Доррин.
– Сколько я тебе должен? – сварливо спрашивает тележный мастер.
– Ничего... – Доррин молчит, а потом добавляет: – Разве что захочешь загрузить Яррла дополнительными заказами.
Он выходит на крыльцо, где стоит Шина.
– Я дала твоей лошади воды и зерна, – говорит женщина.
– Спасибо.
Забравшись в седло, юноша едет в сторону кузницы. Шина провожает его взглядом.
LIV
– Они снова подняли пошлины, – заявляет рослый Черный маг, открывая собрание.
– Это еще не самое страшное. Хуже другое – Белые хотят потопить все суда контрабандистов, способные нарушить блокаду, – невозмутимым тоном произносит стройная темноволосая женщина. – Норландцы не станут доставлять зерно на Край Земли, рискуя своими судами, если мы не предпримем мер против Белого флота.
– А почему мы этого не делаем?
