каждую вещь. Оказалось, что на многих кольцах, кулонах, браслетах были выгравированные дарственные надписи. С этими вещами нельзя нигде показываться, можно попасть в неприятное положение. Мало ли кто ещё признает украшение и выскажет ей об этом?
Нинель Александровна поспешно собрала коробочки и затолкала их в сейф. Куда девать это добро? Его никому нельзя показывать. Находиться рядом с ним тоже неприятно. Может быть, кого—то из бывших владельцев убивали с целью ограбления? Потом снимали с мёртвых людей драгоценности, продавали их Петру, а он покупал, ни о чем не спрашивая и не вдаваясь в детали. Для Нинель Александровны одно стало ясным: в доме находятся чужие вещи. Что же делать?
Опять мысли вернулись к Володьке. Прошло немало времени, а следствие им не занимается. Он разгуливает, как ни в чем не бывало, звонит в её квартиру, ему ведь что—то нужно! От Князева никакого толка в расследовании убийства. Вот сейчас он ей срочно нужен, а его нет в городе, уехал на уик—энд с модистками.
Рогожин! Вот кому нужно немедленно позвонить. Она вспомнила, что давно собиралась сообщить ему, что у нее пропала связка Петиных ключей от квартиры. В чьих они руках? Достав из сумочки визитку Рогожина, набрала его номер телефона. Ей ответил мужской голос, она сразу узнала его.
— Алло! Это Дмитрий Сергеевич?
— Да, я слушаю.
— Здравствуйте, это Кольцова Нинель Александровна, я хотела сообщить вам, что у меня пропала связка ключей от квартиры. Они были у Петра Аркадьевича, после убийства я их не нашла.
— Сожалею, но я теперь не могу заниматься вашим делом, оно сложное и запутанное. Его будут вести другие следователи, я им обязательно передам эту информацию. Сегодня на работе нахожусь последний день, так решило мое начальство.
— Странное у вас начальство, если оно разрешает бросать начатое дело! Так вы ни одного преступника не найдёте и не раскроете ни одного преступления.
— Извините, это не ко мне. Рекомендую по всем вопросам обращаться к начальнику отдела уголовного розыска Князеву Игорю Семеновичу. До свидания.
Нинель Александровна не успела ответить, в трубке раздались гудки.
Ей ничего не оставалось, как дождаться любовника и потребовать от него решительных действий.
Глава двенадцатая
Дома известие Рогожина о том, что он отправлен в отпуск, встретили с радостью. Пес Джек восторженно повизгивал, с невероятной энергией махал из стороны в сторону хвостом и ухитрился несколько раз лизнуть хозяина в лицо, когда тот расшнуровывал ботинки.
— Ну, хватит, хватит, — Рогожин погладил собаку, — я верю, что ты рад, но не нужно меня целовать.
Надюша, конечно, сразу поинтересовалась, получил ли он отпускные, услышав, что деньги будут только на следующей неделе, стала вслух рассуждать, на что они их потратят. Рогожин прервал её расчёты.
— Не нужно заранее ничего планировать, может, мне выдадут частями, сейчас зарплату всем задерживают. Вот когда принесу деньги домой, тогда считай их и распоряжайся, как хочешь.
— Да, и то правда, — вздохнула Надюша. — Все равно, хорошо, что ты в отпуске, мы тебя почти не видим. Побудь дома, отдохни, а потом займись дачным участком, надо же когда—то начинать его разрабатывать, да хотя бы баньку достроить.
— Ну, ты даешь! Сейчас, разбежался вприпрыжку! — сердито ответил Рогожин. — Дай отдохнуть неделю от работы. Хороша же у меня жёнка, только муж в отпуск собрался, а она его выпроваживает пни в лесу корчевать.
— Да никуда я тебя не выпроваживаю, просто к слову пришлось. Давай, садись ужинать, все готово, а я спать пойду, что—то устала немного.
— А ты со мной не будешь?
— Я не хочу. У меня желудок болит и тошнит постоянно. Не обращай внимания, садись и ешь.
Рогожин поужинал, помыл за собой посуду, заглянул в комнату к детям, убедившись, что все спят, проверил, закрыты ли двери, затем пошёл в ванную комнату принять перед сном душ. Наконец, тихо открыв дверь спальни, он на цыпочках подошел к кровати. «Единственное место на земле, где я чувствую себя человеком, — это мой дом, моя семья, наша спальня вместе с моей Надюшей», — подумал Рогожин и нырнул под одеяло.
— Надюша, ты еще не спишь?
— Нет, конечно, я жду тебя.
Они прожили вместе уже более десяти лет, но чувства их не притупились, не потеряли той свежести и остроты, что кружила им головы вначале совместной жизни. Он обнял её мягкое, теплое тело, привлёк к себе, поцеловал в губы. Она нежно погладила его голову, плечи, ответила горячим, долгим поцелуем. Их супружеские ночи продолжали, как и прежде, оставаться страстным и полным выражением любви друг к другу. Казалось, что время не стирает их близость, а наоборот, высвечивает яркими, радостными, волнующими тело и душу красками.
В середине ночи Надюша проснулась. Её разбудила неприятная, давящая боль под ложечкой, заставила подняться и пойти на кухню, принять обезболивающие таблетки. «С моим желудком определенно нужно что—то делать, — подумала она. — Опять чувствую болезненный ком, придется ещё раз сходить к врачу. Что за хворь прицепилась ко мне?» Надюша достала две таблетки спазмолгона, которые пила уже в течение последних двух недель, лекарство быстро снимало боли. Посидев на кухне полчаса и почувствовав, что спазмы утихли, вернулась в спальню и легла в постель.
Утром за завтраком Рогожин сказал:
— Знаешь, Надюша, я надумал съездить и посмотреть на наш дачный участок, ты права, нужно не терять время зря, а приниматься за работу. Ты собери мне сумку с едой.
