на пустую койку, стоящую возле стены, на которой лежал голый матрац с подозрительными коричневыми разводами и пятнами. Соседкой оказалась юная девушка. Надюша, увидев её, совсем пала духом: «Господи, и дети здесь!» — с болью подумала она. Одна из женщин, лежащая от неё через койку, стала задавать вопросы:
— Вы на операцию или на обследование?
— Не знаю, — с тяжёлым вздохом ответила Надюша.
— Если на операцию, то попросите, чтобы вам из дома бинтов и марлю принесли, у них здесь ничего нет. Видите — матрац голый? Пусть принесут простыню, пододеяльник и подушку, чашку и тарелку, ложку и кружку, —подсказала соседка.
— А что, и этого здесь нет? — с удивлением спросила Надюша.
— Ничего здесь нет, только прооперируют. Выкарабкиваться придётся самой, — обречённым голосом сказала женщина.
— Позвонить домой отсюда можно?
— На лестничной площадке телефон—автомат, но не бесплатный, нужно иметь жетон, если вам понадобится, я могу дать. Завтра утром вы ничего не ешьте, у вас возьмут кучу анализов, когда будут готовы, сразу же на операцию. Некоторые больные не соглашаются, их под расписку домой выписывают. У вас что болит?
— Желудок.
— С желудком после операции пищу через зонд принимают.
— Как это, через зонд? — вздрогнула Надюша.
— Через воронку. Её на трубку надевают и вливают, таким образом кормят.
Надюше стало страшно, она не захотела больше выслушивать ужасающие подробности больничной жизни. Ей захотелось прилечь, она брезгливо посмотрела на голый матрац. В палату вошла санитарка и положила на кровать комплект постельного белья. Оно, как и вся палата, тоже было серого, замызганного цвета, вдобавок на нем краснели прочно въевшиеся в ткань бурые пятна.
Надюша прикрыла ветхой простыней допотопную грязь старого матраца, сверху застелила пододеяльником и легла в одежде. Сетка моментально провисла до пола. «Боже мой! Какая нищета и убогость. Мне предстоит провести здесь часть жизни вместе с обреченными людьми. Я точно такая, как и они. Я тоже должна привыкнуть ко всему убожеству».
Она отвернулась лицом к стенке. Чтобы не видеть облупленную серо—синюшную краску, из—под которой проглядывала штукатурка, Надюша закрыла глаза. Лежать в «гамаке», как она про себя назвала кровать, было неудобно, она попыталась отвлечь внимание, но хорошие и бодрые мысли в голову не приходили.
«Сколько больных пролежало до меня на этой кровати, кто из них остался жив? Наверное, все давно ушли в мир иной. Как хорошо было бы уснуть прямо сейчас и не проснуться», — подумала она.
Утром, как и предупреждала соседка, у нее взяли во всевозможные пробирки, трубочки и шприцы кровь. Больше о ней никто не вспоминал. К обеду пришел Рогожин. Он принёс апельсины и ее любимый вишневый сок.
— Ну, как твои дела? Что говорят врачи? — заботливо спросил он.
— Никто ничего говорит. У меня кровь взяли на анализы, больше пока никто ко мне не приходил. Ты мне принеси комплект постельного белья, подушку, тарелку, кружку, ложку, мыло, полотенце, зубную пасту и щётку. Я об этом не подумала сама. Как дети, что ты им сказал?
— Нормально, не беспокойся о доме, у нас всё в порядке.
— Ты иди домой, чего здесь сидеть? Мне остаётся ждать, когда будут готовы анализы.
— Тебе что—нибудь принести из еды?
— Не надо, меня всё время тошнит и есть совсем не хочется.
— Есть надо. — Рогожин поцеловал её в щёку. — Ну, хорошо, я пойду, до завтра.
Еще три дня провела Надюша в больнице. На четвертый день к ней в палату пришли врачи, подробно её расспросили, как заболела, что чувствует, какая семья, лечилась ли чем—нибудь, похудела или нет за время болезни. Все щупали её живот. В конце говорили одно и то же:
— Вам предстоит срочная операция на желудке.
Она молча слушала, стараясь не расплакаться. Когда поток врачей прекратился, легла на кровать, отвернулась к облупленной стенке и заплакала. Вдруг через некоторое время Надюша услышала, что кто—то вошел в палату и громким голосом спросил:
— Кто здесь Рогожина?
Она повернулась на голос и увидела перед собой того врача, который осматривал её в день поступления.
— Я, — она откинула одеяло и села.
— Так. Где вы делали анализ фиброгастроскопии? — строго спросил врач.
— В Медсервисе.
— Видите ли, по случайному стечению обстоятельств с вами в этот же день сдавала точно такой же анализ ваша однофамилица — Рогожина Н. Л., а вы, как известно — Рогожина Н. П., так я говорю?
— Да, я Рогожина Н. П., а в чем дело? — заволновалась Надюша.
Врач смотрел на неё испытывающим взглядом, от него ей стало не по себе.
