улучшить благосостояние внебрачной дочери. Вас можно понять: всю жизнь вы растили её одна, но тогда были скромные расходы, теперь, когда дочь выросла, ей надо гораздо больше.
Вы показываете её отцу, он растроган, чувствует себя виноватым и готов материально помогать ей. С этого дня Кольцов каждый месяц регулярно переводит деньги на ваш счёт. Вам казалось этого мало. Вы требуете большего. Вы настаиваете, чтобы он написал на дочь завещание. Кольцов пошёл и на это, но с одним условием: дочь сможет получить наследство только после его смерти. Вам этот пункт очень не понравился, но вы ничего изменить не могли. Тогда вы задумали преступление. Смерть Петра Аркадьевича открывала вам доступ к его драгоценностям.
В оружейном магазине, где вы работаете в должности администратора, вы давно присмотрели пистолет. Оружие лежало в шкафу шефа в закрытом футляре, вам казалось, что оно забыто. Вы его похитили за несколько дней до убийства Кольцова. С ним приходили стрелять в тир, владелец тира подтвердил это. Вам надо было натренировать руку, вы готовились убить Кольцова. И вот, в одно прекрасное утро вы выполнили задуманное. Петр Аркадьевич убит. Наступило ваше время. Сегодня вы требуете отдать вам по завещанию дорогую коллекцию, но не можете мне правдиво ответить на вопрос: откуда у вас оружие.
Тарасова продолжала молчать.
— Хорошо. Вас заподозрил в хищении пистолета владелец магазина. У него были веские причины так думать. Только вы могли входить по служебным делам в его кабинет. Я побывал на месте кражи. Изучил ваше досье. Из него узнал много интересного о вас. Мне не стоило труда навести справки в тире, куда вы приходили набить руку. Я был уверен: вы скоро выйдете из тени и станете активно действовать. Как видите, мои расчёты оказались верными. Вас следует арестовать.
— Вы не посмеете! Это одни разговоры! Докажите! — вскипела Тарасова.
— За этим дело не встанет, — спокойно сказал детектив.
Братанов кивнул на лежащий в пакете пистолет.
— Докажем, — твердым голосом повторил он, — лишь только сверим отпечатки ваших пальцев на пистолете и на футляре от него. Уверен, результат подтвердит вашу вину. Вы и сегодня хотели применить оружие в том случае, если вдова не согласится отдать драгоценности по завещанию. Поэтому вы пришли сюда с пистолетом в кармане. Моё присутствие сбило ваши планы. Вы не ожидали встречи с частным детективом.
Тарасова вскочила с дивана, схватила за руку дочь и стремглав покинула гостиную. Резко хлопнула входная дверь. Братанов и Нинель Александровна остались вдвоем.
— Её нужно задержать, — промолвила хозяйка.
— Не волнуйтесь, она далеко не уйдет, ей некуда деваться, — ответил Братанов.
С Нинель Александровной сделалось плохо. Она схватилась рукой за сердце и, встав из—за стола, медленно вышла из комнаты. Дойдя до кровати в спальной, упала на неё. Братанов прошёл за ней и, увидев, что она лежит с закрытыми глазами, стал вызывать «Скорую помощь».
Он не мог оставить её в таком состоянии и пробыл возле постели вдовы всю ночь.
Глава двадцать четвёртая
Нинель Александровна тяжело переживала жестокие удары судьбы. Ёе состояние было близко к помешательству. Она могла часами рыдать в одиночестве, душу разрывали острые чувства ненависти, мести, злобы ко всему миру, жалость и сострадание к себе, бессилие что—либо изменить и исправить.
Порой охватывало какое—то безудержное желание куда—то мчаться, убежать быстрее от всего, что окружает, исчезнуть, все равно как: броситься под машину, поезд, в шахту лифта, утонуть, отравиться, вскрыть вены — всё что угодно, только бы навсегда покинуть этот несправедливый и жестокий мир. Представив досконально любой способ сведения счетов с жизнью, она понимала, что не сможет сделать такой трудный шаг, что обречена всё пережить и остаться жить с тем, что имеет. От таких мыслей становилось ещё хуже и, чтобы снять с себя груз тяжёлых раздумий, она наливала коньяк и пила его. На некоторое время сознание притуплялось, не так остро чувствовалась обида, обман, коварство, жестокость — всё, что она испытала от окружавших её людей. В конце концов, утомлённая переживаниями, засыпала, а проснувшись, начинала ругать себя за то, что позволяет распускаться нервам и доводить себя до истерик.
Она слышала спасительный голос разума, который вначале робко и вкрадчиво говорил, что всё пройдет, «устаканится», нужно только уметь взять себя в руки и противостоять всем превратностям судьбы. Мысленно противоречила ему, приводила в доказательство своё бессилие и упадок жизненных сил, апатию и духовное опустошение. Ей нечем бороться. Душа её слаба и немощна, растоптана и унижена. Но голос разума был упрям и настойчив. Он повелительно и требовательно отдавал приказания: «Не плачь, успокойся, возьми себя в руки, ищи выход — в этом твоё единственное спасение. Смирись, не ломай копья, тебе нужно жить».
Но как? Как можно жить с тяжёлым грузом в душе? Как заставить мозг не думать, не вспоминать, не копаться дотошно во всех деталях нанесенного поражения? Отчаяние, доходившее до психоза, сменяла тяжелая, мрачная депрессия.
Она не отвечала на телефонные звонки, не выходила из дома, гнетущее чувство депрессии полностью отключило её от внешнего мира.
А между тем, ей постоянно звонили: то Светлана, оставшаяся руководить в агентстве и с нетерпением ожидающая возвращения начальницы на работу, то Братанов, желающий морально поддержать её.
Однажды она взяла телефонную трубку и, услышав звонкий голос Светланы, включилась в разговор.
— Нинель Александровна, что с вами, — с тревогой в голосе говорила Светлана, — не знаю, что думать. На телефонные звонки вы не отвечаете, из больницы давно выписались, мы ждём вас, скоро Рождество, у нас запланирован благотворительный показ моделей, без вас как нам быть?
Здоровый, звонкий, полный сил и энергии голос Светланы в буквальном смысле вернул Нинель Александровну к жизни. Она вдруг забеспокоилась, вспомнив, что действительно планировала провести в Рождественские праздники благотворительный показ последней коллекции дамских туалетов.
— Светлана, коллекция давно готова, остались незаконченными мелкие детали. Если вы возьмётесь за дело, то, конечно, успеете к Рождеству, — взволнованно сказала она.
