мне, что я здесь по делу. Я взглянул на официанта, он сразу же подошел ко мне. Я вытащил из кармана одну из своих карточек, на которой значилось: “Шелдон Скотт. Расследования.”, а ниже адрес и телефон моего офиса в Гамильтон Билдинг на окраине Лос-Анджелеса. На обратной стороне я написал: “Я хотел бы поговорить с вами об Эллис и Вильяме Картере, это займет всего несколько минут, о'кей? Между прочим, не хотелось бы вам пойти потанцевать?”. Я подписался внизу “Шелл Скотт”, завернул карточку в две долларовые бумажки и протянул ее официанту с просьбой отнести карточку танцовщице и принести мне ответ.
Он посмотрел на деньги и вопросительно приподнял брови.
— Ей передайте карточку, — сказал я.
— Да сэр. Мисс Лоррейн.
— Угу. Это ее подлинное имя?
Он поколебался, потом, очевидно, решил, что это может быть включено в эти два доллара.
— Танцовщица Лоррейн Мэндел, сэр. В профессиональном мире ее зовут “Прекрасной Лоррейн”.
И это все, что я получил за свою щедрость, потому что он повернулся кругом и промаршировал мимо эстрады для оркестра к черной портьере, закрывающей дверь в стене.
Пока я с нетерпением ждал ответа, я спрятал назад свои карточки вместе с той, которую дал мне мой клиент. Это была такая же деловая карточка, как и моя, с той только разницей, что после “Дж. Харрисон Бинг” был напечатан номер телефона, зачеркнутый карандашом, а вместо него написан другой, где, как он сказал, я смогу его отыскать. Я чуть было не подошел к телефону и не позвонил ему, чтобы поблагодарить за то, что он послал меня в “Пеликан”. Вообразите. Он мне за это заплатил. И заплатил немалые деньги: пятьдесят долларов в день, помимо тысячедолларового вознаграждения, если мне удастся разыскать его дочь по имени Изабел Морри Эллис, которая исчезла при загадочных обстоятельствах.
Я уютно устроился в своей голливудской квартире с бокалом излюбленного бурбона и “ночным кошмаром” Генри Шиллера, когда Бинг туда заявился около десяти часов вечера, приблизительно три часа назад, и представился. Это был невысокий худощавый человек, который беспрерывно моргал светло- голубыми глазами под густыми бровями, пока говорил. Я решил, что ему около шестидесяти лет, хотя могло быть от пятидесяти и больше. Он объяснил, что хотя его дочь не поддерживала с ним регулярной связи, тут он не имел от нее известий с самого начала года, а посланные им ей письма вернулись назад нераспечатанными. Переполошившись, он отправился из Инглвуда, где он жил, в Лос-Анджелес к ней домой. Тут ему сообщили, что дом она продала и со всеми пожитками отбыла в неизвестном направлении. Бинг сделал это открытие третьего мая, менее недели назад.
Окончательно обеспокоенный, он нанял в Лос-Анджелесе частного детектива по имени Вильям Картер, чтобы тот отыскал его дочь. А через три дня Картер позвонил ему и сообщил, что он получил ценную информацию от танцовщицы Лоррейн в “Пеликан-клубе”, где, по словам Бинга, Изабел последнее время работала в сигаретном киоске. На следующий день Картер позвонил Бингу из Лас-Вегаса, штат Невада, сообщил, что дело почти закончено, что ему надо только еще повидаться с парнем по имени Дэнт вечерком, а на следующий день он снова будет звонить ему. Бинг, который не находил себе места от тревоги, договорился с Картером, что тот сообщит ему, что бы он ни выяснил, но после этого Картер как в воду канул. Я в этом не усмотрел ничего серьезного, но Бинг решил, что ему необходимо обратиться ко мне. И вот я нахожусь в “Пеликане” в ожидании встречи с особой, которую Бинг описал как “какую-то плясунью”.
Мой официант отсутствовал не более полминуты, вернувшись, он сразу же подошел к моему столу. Я не видел для этого оснований, но у меня сложилось впечатление, что он нервничает. Или чем-то напуган. Подойдя, он сказал:
— К сожалению, сэр, она не желает вас видеть.
Я нахмурился.
— Вы отдали ей мою карточку?
— Да, сэр, конечно.
Возможно, ее обидела моя слишком напористая просьба пойти потанцевать? Возможно, ее чувство юмора было менее гибким, чем она сама?
Я спросил его:
— Она это как-то объяснила?
— Нет, сэр.
Это никуда не годилось. Я снова достал бумажник.
— Давайте попытаемся еще раз. Скажите ей, что...
Но он уже тряс головой, отталкивая мой бумажник. Он пробормотал:
— Нет, нет... лучше не надо.
После этого он буквально сбежал.
Я заморгал, ничего не понимая. Он даже не справился, принести ли мне бокал бурбона. Ну и черт с ним! У меня было всего два подхода к Изабел Эллис, исчезнувшей дочери моего клиента, Лоррейн была одним из них. Поскольку я находился здесь, я должен был попытаться встретиться с ней. Я занимался сыскной деятельностью в Лос-Анджелесе и его окрестностях вот уже пять лет с тех пор, как демобилизовался с флота после войны, и я твердо знал, что нельзя отступать только из-за каприза какой-то девушки.
А этот официант повел себя как-то необычно...
Я поднялся и прошел мимо эстрады для оркестрантов через черную занавеску тем же путем, как минуту назад прошел официант с моей запиской. За дверью находился просторный холл, вытянувшийся влево по всей ширине клуба, слабо освещенный лампочкой без всяких плафонов. В противоположной стене имелись три или четыре двери, к одной из них прислонился высокий парень в коричневом габардиновом спортивном костюме.
Я подошел к нему, и он мне подмигнул. У него были крупные белые зубы, которые не полностью прикрывались толстыми губами, и наглые карие глаза.
Я спросил у него:
— Это костюмерная Лоррейн?
Он кивнул, взмахнув при этом засаленными волосами. Они на минуту вздыбились у него над головой, потом распались на две части, закрыв виски, как будто у него из черепа выпирали мозги. Но я-то был уверен, что с мозгами у него дело обстояло иначе. Теперь он стоял точно по центру, и его широкие плечи загораживали вход в комнату.
Я вежливо спросил:
— Как насчет того, чтобы отойти в сторону?
Хмыкнув, он буркнул:
— Я... не намерен.
Это “я” получилось протяжным, остальное же он выпалил без остановки.
Глупая ухмылка на его роже, отрицательный ответ и тон, каким это было сказано, меня задели.
— Послушай, приятель, — заговорил я уже менее миролюбиво, — я хотел постучать в эту дверь. Не стучать же мне через тебя?
Он усмехнулся и отошел в сторону, сделал несколько шагов по холлу и оглянулся на меня.
— Иди сюда, — сказал он заговорщицки, будто хотел сообщить какой-то секрет, — пойдем.
Быстро дойдя до входа в клуб, он махнул мне рукой, приглашая меня с собой. Я не понимал этого парня. Задержавшись у двери, он снова махнул мне рукой и сказал:
— Иди живей. Я что-то тебе скажу. Тебе это понравится.
Я прошел следом за ним в клуб. Парень был высоким, на какой-то дюйм ниже меня, а плечи у него были шире моих. Мне казалось, судя по его поведению, что у него в голове явное завихрение. Однако, как оказалось потом, я сильно ошибался.
Посреди центрального помещения клуба он остановился и спросил:
— Ты — Скотт?
— Да. Черт побери, как ты узнал?
Конечно, наружность у меня необычная, но я был уверен, что мое имя он узнал из карточки, которую я передавал с официантом. Он доказал правильность моей догадки, вытащив из бокового кармана мое
