– Вижу, – отозвался подполковник. – Вот и Манана. Очень похоже на тот, другой рисунок. Я отправлю экспертам…
Сержанта Чачаву резали ножом, огромным, больше жертвы и убийцы, вместе взятых. Изо рта Мананы вывалился язык, и неизвестный, тоже схематично изображенный человек, взялся за него рукой.
– Ты что? – не понял Алексей. – Это ерунда, вот если подполковник разрешит…
– Отстань! – Мартиросян встал рядом с Даниловой. – Ты думаешь, это тот самый случай? Вряд ли, Наташа, слишком мало времени прошло, да и случилось это далеко.
– Это Коваль. А это – Манана. У нее юбка на коленях, видишь?
– Это может быть и не юбка… – Сергей скептически всмотрелся в рисунок. – Тут ничего не понятно, Наташа, это, наверное, действительно ребенок рисовал.
– Это юбка. И это женщина, видишь, у нее груди. А потом он просунул ей язык сквозь рану в горле, это называется «сицилийский галстук». Это послание врагам. Откуда они знают про «сицилийский галстук»? Язык сквозь рану в горле, и он длинный, почти до ключиц…
– Успокойся… – Сергей погладил ее по щеке, она опять почувствовала, как он дрожит, и нетерпеливо мотнула головой.
– «Нива». Коваль стоял слева от нее, в него кинули гранату. Не гранату, а… взрывное осколочное устройство. Он увидел, увидел кого-то возле Мананы и стал стрелять и убил одного…
– Может быть, этого? – Диггер подошел к рисунку, плюнул на перчатку и потер изображение человека с ножом. – Смотрите, у него линия на лбу, а у полицейского нет. Повязка или рана.
– Нет, он убил другого, тот не нарисован. Это рисовали они, убийцы. Крысы.
– Тильзиты, – поправил Омар.
– Что значит «тильзиты»?
– Те, кем меня пугали в детстве. И крысы, и цыгане в них верят. Духи подземелий, злобные твари. Умеют проходить сквозь стены, вообще… от них нет спасения. Если кто-то и смог выгнать отсюда людей, то только тильзиты.
Наташе захотелось сесть, но нельзя давать слабину в присутствии трех мужчин. Она капитан полиции, командир.
– Хватит смотреть. Все уже снято, подполковник Таги-заде отдаст запись экспертам. Да, Тофик?
– Конечно, – прозвучал возле уха чуть искаженный помехами голос. Показалось на миг, что это вовсе и не краснолицый Тофик, а кто-то другой, чужой. – Я смогу это сделать в понедельник, сама понимаешь, операция неофициальная… Идите дальше, ребята, пожалейте мое сердце. Наверху поговорим.
– За мной. – Наташа продолжила путь, незаметно пощупав под плечом рукоять «рокота». – Пора в душ.
За спиной раздались шаги, маленький отряд последовал за ней. Что-то стукнулось о камни, и у Наташи на миг сжалось сердце. Потом она поняла, что Омар отшвырнул пустую тарелку. Тильзиты, подземные художники… То ли показалось, то ли Тофик действительно стал чаще дышать.
ГЛАВА ПЯТАЯ
– Живец, очнись! – Шацкий тряс его изо всех сил, так что в шее что-то хрустнуло. – Ты должен жить!
– Отстань! – Дмитрий мгновенно возненавидел этого человека, мешающего ему спать. – Отойди от меня, скотина! Оставь в покое!
– Не оставлю! Что ты делал в Башенке, отвечай! Чем ты занимался у Плещеева? Что случилось в СПР?
– Подай запрос! Пусть НБ спросит, и ему ответят! – Живец попытался отвернуться, но его не пустили ремни. – Отстань от меня, наконец!
– Ептель, Живец, ты ведь умрешь, если не будешь слушать меня! – Шацкий заговорил спокойнее. – Тебе нельзя спать: если ты уснешь, то уже не проснешься, станешь неподвижным идиотом, понимаешь? Тебя отвезут в клинику, запрут там и будут принудительно кормить. Но если ты сейчас поможешь мне, то обещаю: я помогу тебе. Мы поставим на ноги всю медицину, тебя приведут в норму. А если продолжишь упираться – конец. Тебя ведь нет, Живец! И все это из-за Милоша, он загнал тебя в угол, он хочет тебя убить! Расскажи нам.
– Милош – нормальный мужик, – хмыкнул Живец. Собраться с мыслями не получалось, в нем боролись «сыворотка правды», которую ему вкололи, прежде чем он отрубился в последний раз, и «табачок» Зеленого Человека. – А вот Зеленый – сволочь… Лучше бы ты его нашел, дурень.
– Кого? Кто такой Зеленый?
– Он такой… – Живец хотел показать, но мешали проклятые ремни. – Да развяжи ты меня, Аркаша!
– Лежи, не ворочайся, – попросил Шацкий, гладя Живца по голове. – Знаешь, давай с самого начала все-таки, иначе не разберемся. Как тебя зовут?
– Дима… – Он размяк в постели, проваливался в приятную слабость.
– Знаю. А фамилия, отчество? Где и когда родился? Звание назови, ну, все как положено. Давай, Дима, сам.
– Дмитрий Константинович Гла…
– Ну же! – Шацкий смотрел в экран. – Дмитрий Константинович…
– Гладышев…
