это письмо к Рональду Дэйну. Не перепутай.
— Кто такой Рональд Дэйн? — поинтересовался Якадзуно. — В пояснительной записке этого имени не было.
— Рональд Дэйн — начальник отдела внутренней безопасности на Деметре, можешь доверять ему, как самому себе. Кстати, инспекция как таковая не несет никакого смысла, последняя негласная проверка на Деметре была месяц назад, серьезных нарушений она не выявила. Так что к миссии прикрытия можешь не относиться слишком серьезно. Вопросы?
— Что за объект везет Ратников?
— Ты невнимательно слушал? Ты должен это определить.
— Я внимательно слушал. Просто… в этой вещи должно быть что-то особенное, чтобы компания решила провести тайную операцию.
— Этот груз отправлен не компанией, — сообщил Хируки.
— Как это?
— Вот так. В сопроводительных документах имеются ссылки на записи, которых нет в базе данных.
— Но… это значит… это что, измена? Хируки пожал плечами.
— Пока в пользу этой версии нет данных, — сказал он. — Более вероятно, что кто-то из топ- менеджеров решил подзаработать на контрабанде… да, я знаю, это тоже шаткая версия, но ничего более правдоподобного мне в голову пока не пришло. Я не понимаю, что происходит, но я хочу выяснить это как можно скорее.
— Кто мог организовать отправку груза?
— Двадцать три человека, в том числе и я. Список слишком большой, чтобы сразу принимать крайние меры.
— А если нагрянуть в гостиницу?
— И спугнуть получателя? Нет, это не годится, цепочку надо проследить до конца, что-то подсказывает мне, что результаты будут интересными.
9
— Прошу приготовиться к посадке, — сказал попрыгунчик, и сила тяжести в кабине стала медленно убывать. Через пять секунд воцарилась полная невесомость.
Рамирес тревожно взглянул в окно. Ему было неспокойно — при каждой посадке, происходящей в облачную погоду, ему казалось, что машина вот-вот врежется в поверхность планеты. Он понимал, что такие несчастные случаи происходят реже одного раза в год, но ничего не мог с собой поделать. Ему было страшно.
Облака расступились, и внизу открылся вид на поверхность Гефеста. Молодой гарфанг, меньше двух метров в диаметре, сбитый с толку вихревым гравитационным полем, не справился с управлением собственным телом и вошел в зону компенсационного потока. Тонкий кожистый мешок беззвучно лопнул, бесформенное тело твари отправилось в последний полет к земле. Если ему повезет, он успеет расправить мешок, превратив его в парашют, и достигнет поверхности живым. Если ему очень повезет, он регенерирует поврежденные ткани, накопит водород и снова поднимется в воздух. Но ему вряд ли повезет, в окрестностях больших колодцев всегда водится много хищников.
Падение замедлялось, и, как это всегда бывает во время посадки попрыгунчика, к горлу Рамиреса подкатил комок. Ему никак не удавалось привыкнуть к тому, что на попрыгунчике не ощущается ни ускорение, ни торможение — гравитационный двигатель полностью поглощает силу инерции, которая должна была вжать тело в кресло, выдавливая воздух из легких. Маневры попрыгунчика создают ощущение нереальности, большинство людей находят это забавным и даже приятным, но Рамирес принадлежал к меньшинству.
Попрыгунчик закончил торможение и завис в воздухе. Машина мелко задрожала, снизу раздался характерный лязг, и сила тяжести начала возвращаться.
— Есть контакт, — сообщил попрыгунчик. — Автономный полет успешно завершен, передаю управление наземному комплексу.
Машину резко тряхнуло, и она поползла вниз, постукивая роликами о стыки вертикальных рельсов, вначале медленно, но с каждым мгновением все быстрее. За окнами замелькали стены колодца, секунда, и мир погрузился во тьму. Зажглись фонари освещения кабины.
Ху Цзяо тихо застонала. Рамирес отстегнул ремень и обернулся к несчастной. Впервые увидев Ху Цзяо, он испытал острое желание кастрировать того идиота, который додумался отправить больную пожилую женщину туда, где и здоровым людям приходится несладко. Сволочи эти ученые, честное слово.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Рамирес.
— Нормально, — ответила Ху Цзяо. — Токсикоз уже почти прошел, думаю, моему здоровью больше ничего не угрожает. Рамирес недовольно поморщился.
— Вам нельзя долго здесь находиться, — сказал он. — Я не хочу давать показания на суде по поводу вашей смерти. Двенадцать часов и ни минутой больше.
— Посмотрим. Нам еще долго ехать?
— Минуты три до площадки, там пересядем на дрезину… ваш костюм в порядке?
— В порядке.
— Вам придется переодеться в скафандр.
— Зачем? Мой костюм в порядке.
— На всякий случай.
— Но респиратор задерживает сернистый газ! Или нет?
— В концентрации до пяти процентов — задерживает. Но метан свободно проходит сквозь респиратор.
— Откуда возьмется метан на нижних горизонтах?
— Из котла, например.
— Вы имеете в виду автономные магматические очаги?
— У нас их называют адскими котлами. Так что, Ху Цзяо, сегодня вы будете в скафандре. Можете считать это моей гнусной прихотью. Мне не нужно, чтобы вы получили аллергический шок из-за того, что на вашу недоделанную прививку наложился атмосферный выброс.
— Как знаете. Мы уже приехали? Попрыгунчик качнулся и замер на месте.
— Приехали, — подтвердил Рамирес и открыл дверь.
Их уже встречали трое мужчин в нежно-салатовых защитных комбинезонах, очевидно, экипаж проходческого комбайна. Один из них, тот, что был чуть выше прочих, выступил вперед и представился:
— Василий Семенов, бригадир.
— Джон Рамирес, — представился Рамирес в ответ и протянул руку для рукопожатия. Рукопожатие получилось довольно странным. Впрочем, оно всегда бывает таким, когда на руках толстые прорезиненные перчатки.
Рамирес огляделся по сторонам и не обнаружил того, что искал.
— Где юрта? — спросил он.
— За углом, — Василий указал рукой направление.
— Нам нужен скафандр.
— Зачем?
— У дамы, — Рамирес указал на Ху Цзяо, — еще не закончился токсикоз.
Василий вытаращил глаза:
— Какой гомосексуалист послал ее в этот ад? Рамирес недовольно поморщился. Русский сленг иногда бывает ужасно некорректным.
