полгода Рамирес торжественно продемонстрировал Сингху кусок тяжелого камня, который, согласно всей физической науке, не мог существовать в природе.
Рамирес никогда не питал иллюзий в отношении существующего общественного порядка. Он твердо знал, что миром правит зло, и так же твердо он знал, что это неисправимо. Многие пробовали создать на земле божье царство, но всегда и везде это приводило только к тому, что зло многократно умножалось. Сингху стоило больших усилий убедить Рамиреса в том, что на этот раз все может быть по-другому.
И вот теперь поезд везет Рамиреса на Деметру, и, когда он достигнет точки назначения, придет момент истины. Мир станет един, и кого волнует, сколько крови нужно пролить для того, чтобы мир стал един? Великая цель оправдывает любые средства, это абсолютная истина, и любая ирония здесь неуместна. Если вдуматься, глупо обижаться на Сингха за то, что он принял неверное решение и пятеро его ближайших сподвижников едва не погибли. Великая цель оправдывает любые средства.
2
— После этого я решил отправиться к вам и все рассказать, — закончил свою речь Сяо Ван.
Хируки Мусусимару задумчиво пошевелил губами и выдвинул ящик стола. Сердце Сяо Вана екнуло — в руке у Хируки оказалось отрезанное человеческое ухо.
— Это то самое ухо? — спросил он.
— Наверное. А где вы его нашли?
— Его нашел не я, а дежурный охранник. В урне, в двадцати метрах от вашего кабинета. Это пластмассовое ухо, такие предметы продаются в ларьках для шутников.
— Но на том ухе была запекшаяся кровь!
— На этом тоже. Я распорядился провести лабораторный анализ, кровь человеческая, первой группы. В крови обнаружены частицы слизи.
— Какой слизи?
— Вероятнее всего, из носа. Видите ли, это ухо не отрезали от человеческого тела, это обычная дурацкая игрушка. Скорее всего, у Сингха потекла кровь из носа, и он решил добавить к этому предмету последний штрих. Для правдоподобия.
— Значит, он никого не убивал?
— Он убивал. Самое интересное, что Сингх сказал вам чистую правду, он действительно крестный отец. Вы не обращались в планетарную полицию?
— Что я, идиот? Я же понимаю, что на этой планете нельзя без мафии.
— Вы правильно понимаете. У вас есть какие-нибудь соображения, почему на Деметру отправилась именно такая компания?
Сяо Ван недоуменно пожал плечами:
— Ну, Рамирес явно из той же мафии, он переправлял на Деметру цвергскую статую. А остальные… начальник цеха, бухгалтер, врач, простой рабочий… ничего не могу понять. Может, они тоже все члены мафии? Какие-нибудь междоусобные разборки, им пришлось срочно уехать…
— Непохоже, — покачал головой Хируки. — Мафиозные разборки сопровождаются большой стрельбой только в фильмах. Я здесь не первый год, и на моей памяти никаких кровавых разборок еще не было. Здесь все не так просто. Насчет Дзимбээ Дуо кое-какие мысли у меня есть, а вот остальные… Вы не знаете, какая у Рамиреса сексуальная ориентация?
— Не знаю. Честно говоря, и знать не хочу. Не мое это дело, кто кого трахает.
— Ваши сотрудники не делятся с вами сплетнями?
— Как это не делятся? Я не такой плохой руководитель, как вам кажется!
— Вам никогда не рассказывали про сексуальные приключения других людей?
— Конечно, рассказывали! На работе только об этом и треплются… кажется, я понял, к чему вы клоните — если бы Рамирес был геем, слухи бы распространились. Нет, я не думаю, что он гей.
— Я тоже так не думаю. Тогда что может связывать его с Иваном Мастерковым, простым рабочим с палладиевого карьера? С одной стороны начальник научной лаборатории, доктор физики, а с другой — простой необразованный рабочий. Что у них общего? Непонятно. А как насчет Девы Бхаватти и Ши Хо? Вам что-нибудь известно про их отношения с остальными беглецами?
— Ничего.
— Жаль. Ладно, разберемся. Большое вам спасибо, господин Сяо Ван, вы пришли по адресу и вовремя. Если потребуется что-то уточнить, я с вами свяжусь. И еще. Пожалуйста, никому не говорите о том, что произошло. Никто не должен знать, что целых пять сотрудников компании сбежали с планеты, пусть все думают, что они уехали в командировку.
— Простой рабочий — и в командировку?
— Вам так сказали, вы сами в это не верите, наверняка здесь какая-нибудь интрига, но вас это, по большому счету, не касается. Вы ведь не обязаны оценивать оптимальность распоряжений высокопоставленных менеджеров, не так ли? Что-то хотите спросить?
— Да, еще одну вещь. Он на самом деле хотел меня отравить?
— Затрудняюсь сказать. Боюсь, что точный ответ может дать только Сингх.
— Но такие яды, как он описал, существуют в действительности?
— Я не специалист в токсикологии. Если хотите, наведу справки.
— Спасибо, не стоит. И еще раз спасибо, что выслушали.
— Не стоит благодарности. Всего доброго.
— Всего доброго.
3
Ши Хо лежала на спине, ее голову и лицо скрывал виртуальный шлем. Судя по тому, как подергивалось ее обнаженное тело, она играла во что-то, связанное с полетами. Джон Рамирес и Иван Мастерков сидели на диванчике напротив, пили синтетическое пиво и беседовали.
— Не понимаю я тебя, Джон, — говорил Иван. — Тогда, когда ты сказал, что не желаешь смерти этому гаду, я подумал, что ты так сказал потому, что все уже проголосовали, чтобы он жил. А сейчас выясняется, что ты и в самом деле решил его пощадить.
— Каждый имеет право на ошибку.
— Ни хрена себе ошибка! Мы спаслись чудом, если бы не тот мужик, от нас бы осталась одна кучка пепла на всех. А ты говоришь, это ничего, он ошибся, раскаялся и все в порядке. А я так думаю — если у тебя нервы настолько расшатаны, лучше сразу сделать себе харакири, чем командовать, типа, этого убить, этого не убивать… тьфу!
— Ты не понимаешь, Иван. Каждый может ошибиться. Мы должны прощать чужие ошибки, ведь если мы не будем прощать, то кто простит нас?
— Ну и пусть не прощает! Если бы я такое натворил, я бы и не стал говорить о прощении. Какое может быть прощение, если ты чуть не перебил кучу людей ни за что ни про что? И ты еще учти, там были не только мы, если бы эта граната взорвалась в помещении, там бы человек сто полегло.
— Нельзя творить великие дела и сохранять чистую совесть. У нас с тобой тоже совесть нечиста.
— С чего это вдруг? С того, что соль отправилась не в университет, к этому твоему Гарневичу, а сюда, на Деметру? Так нечего мучиться, ты же сам рассказывал про порядки в том университете. Этим уродам такие вещи нельзя давать, это как пистолет для обезьяны.
— А кому можно давать такие вещи? Ты уверен, что мы с тобой сможем все сделать как надо? Тебя не пугает, сколько людей погибнет в час выступления?
— Лес рубят — щепки летят. Если без жертв нельзя обойтись, так нечего и сокрушаться. И не так уж
