преследовать и
гнать, как всех, кто шел по стопам Христа. Вы слишком мало его знаете и видели, чтобы понять его личность и ту силу, которая им руководит, но я знаю его теперь 2 года и уверена, что он несет Крест Божий и страдает за истину, которая нам непонятна... И если Вы немного знакомы с оккультизмом, то знаете, что все великое скрывается под известной оболочкой, которая для профанов закрывает путь к истине... '
'Истина, которая нам непонятна... великое скрывается... ' - так она пыталась намекнуть ему на нечто, доступное лишь посвященным.
В то время в светском обществе распространились слухи о скором возвращении молодого князя Юсупова и о предстоящем блестящем браке. И Мария начинает мечтать о скорой встрече 'брата Феликса' с 'отцом Григорием'.
Крым... На этом райском полуострове было последнее могучее татарское ханство, здесь правили когда- то предки Юсуповых. Теперь над морем стояли дворцы великих князей, а также белый Ливадийский, принадлежавший Царской Семье, и крымский дворец Юсуповых.
В 1911-м и в начале 1912 года Феликс получал в Оксфорде письма от матери, не покидавшей целебный для нее Крым. 'Соседи' - так называлась в этих письмах Царская Семья - не забывали Юсуповых...
'31 мая 1911... Соседи наши переехали в Петербург. Вдень отъезда я получила трогательное письмо и букет лилий на прощанье... '
В день именин мать Феликса получила нежданный подарок от 'Соседей'.
'14 октября 1911... Вдруг Алексей (слуга. - Э. Р. ) торжественно входит и докладывает: 'Государь Император!' Я думала, что с моими гостями сделается 'родимчик'... Я ужасно тронута этим вниманием и не ожидала такого именинного подарка.... Императрица чувствует себя все неважно и не выезжает... '
Да, Аликс к ней не приехала. И дело было, видимо, не в болезни, но в тесной дружбе Зинаиды Юсуповой с Елизаветой
Федоровной и в ее неприязни к 'Нашему Другу'. Но царь, великие княжны и наследник приезжали, и не раз, о чем радостно писала мать Феликсу, ибо эти посещения доказывали, что скоро свершится задуманное - тот самый 'блестящий брак', в результате которого Юсуповы должны были породниться с Царской Семьей. Ирина (дочь великого князя Александра Михайловича и родной сестры царя Ксении) влюбилась в Феликса. И теперь Зинаида в отсутствие сына прилагала немало усилий, чтобы брак состоялся.
Впрочем, отец Ирины весьма благоволил к матери Феликса. 'Зинаида, - как писал Александр Михайлович в своих воспоминаниях, - была безумным увлечением моей ранней молодости'. Великий князь никогда не забывал, как 'ныло мое сердце... на Исторических балах, когда в золотом боярском кафтане я танцевал все танцы с красавицей'. И Зинаида знала свою власть над ним.
'15 ноября... Еду пить чай в Ай-Тудор (имение Александра Михайловича. - Э. Р. )... Ирина была поразительно красива (дорогой комплимент в ее устах! - Э. Р. )... Родители спросили про тебя, когда ты кончаешь Оксфорд... '
Это был призыв. И Феликс стал готовиться к возвращению в Россию.
БЫЛО ЛИ ПИСЬМО ЦАРИЦЫ?
Но вернемся к тибетскому врачу. Предупрежденный о наблюдении за мужиком, Бадмаев постарался 'не светиться' в полицейских донесениях. Он встречался с Распутиным на квартирах третьих лиц, что было нетрудно - ведь Бадмаев лечил 'весь Петербург'.
'Он произвел на меня хорошее впечатление умного, хотя и простого мужика, показывал Бадмаев в 'Том Деле'. - Этот малограмотный мужик имел хорошее знание Священного Писания'.
'Умный и интересный... простой мужик, необразованный, а понимает вещи лучше, чем образованные', - восторженно отзывался Бадмаев о 'Нашем Друге'. Но недаром впоследствии, когда Бадмаев уже сам станет его близким другом, Распутин с
усмешкой скажет о нем: 'Этот китаец обманет хоть самого черта'.
Именно тогда, в начале дружбы с Распутиным, Бадмаев передал в Думу... антираспутинское сочинение Илиодора 'Гришка'! В этом памфлете (который лег впоследствии в основу знаменитой книги Илиодора 'Святой черт') настоящей 'бомбой' были похищенные у Распутина письма великих княжон и царицы. Послания девочек особого интереса не представляли, но письмо Аликс...
'Возлюбленный мой и незабвенный учитель, спаситель и наставник, - писала Государыня всея Руси, - как томительно мне без тебя... Я только тогда душой покойна, отдыхаю, когда ты, учитель, сидишь около меня, а я целую твои руки и голову свою склоняю на твои блаженные плечи. О, как легко мне тогда бывает! Тогда я желаю одного: заснуть, заснуть навеки на твоих плечах, в твоих объятиях. О, какое счастье даже чувствовать одно твое присутствие около меня... Где ты есть? Куда ты улетел? А мне так тяжело, такая тоска на сердце... Только ты, наставник мой возлюбленный, не говори Ане о моих страданиях. Без тебя Аня добрая, она хорошая, она меня любит, но ты не открывай ей моего горя. Скоро ли ты будешь опять около меня? Скорей приезжай. Я жду тебя, и мучаюсь по тебе. Прошу твоего святого благословения и целую твои блаженные руки. Вовеки любящая тебя М<ама>'.
Это письмо, размноженное на гектографе, Гучков в самом начале 1912 года раздавал думским депутатам. Нетрудно представить их потрясение... По мнению многих читавших, письмо доказывало ужасное: мужик жил с царицей!
Впоследствии историки избегали его цитировать - не верили, что царица могла написать подобное. Да и сам Бадмаев, передавший 'Гришку' в Думу, подлинника письма не имел. Так что, может быть, никакого письма царицы вообще не было?
Но подлинник вскоре нашелся. Полиция (и это было отмечено в протоколах Чрезвычайной комиссии) выследила некую госпожу Карбович, почитательницу Илиодора. У нее был произведен обыск и изъяты подлинные письма царицы и великих княжон, которые монах передал ей на хранение.
Как пишет в своих воспоминаниях Коковцов: 'Макаров дал мне прочитать эти письма... Одно, сравнительно длинное, было от императрицы, совершенно точно воспроизведенное в распространенной Гучковым копии'.
Итак, письмо, напечатанное в памфлете Илиодора и распространявшееся Гучковым, было написано царицей!
'Макаров не знал, что с ним делать, и высказал намерение передать их Государю... я возразил, что этим он поставит Государя в щекотливое положение, наживет в императрице непримиримого врага... я советовал передать письма императрице - из рук в руки... '
Но министр внутренних дел, видимо, тоже превратно понял содержание письма и подумал, что если царь прочтет такое письмо, оно станет концом царицы... И он вручил конверт с письмами Николаю. Как рассказывал впоследствии сам Макаров Коковцову, 'Государь побледнел, вынул письмо императрицы из конверта и, взглянувши на почерк, сказал: 'Да, это не поддельное... ' и открыв ящик стола резким, непривычным ему жестом, бросил туда письмо'.
'Ваша отставка обеспечена', - сказал Макарову Коковцов после его рассказа.
Все это подтверждает в своих показаниях и Вырубова: 'Министр внутренних дел лично привез подлинники этих писем Государю. Я сама видела привезенные Макаровым письма и утверждаю - это были подлинники, а не копии'. И добавляет, что Макаров 'вызвал гнев царицы, не отдав ей ее письмо к Распутину'.
Впрочем, оказалось, что царица... сама удостоверила подлинность своего письма! 17 сентября 1915 года она писала мужу о своих врагах: 'Они не лучше Макарова, который показывал посторонним мое письмо к Нашему Другу'.
Царь не мог не понять причину, по которой Макаров передал письмо ему. И это должно было его разгневать... Министр был обязан уничтожить письмо и объявить всем негодяям, лезшим в личную жизнь Семьи, что ничего подобного попросту не существовало! Но Макаров посмел этого не сделать.
'ОБМАНЕТ ХОТЬ САМОГО ЧЕРТА'
После того, как с письмом ознакомился царь, ни на какую благодарность Аликс Бадмаеву уже нечего было рассчитывать. Вот почему 'Хитрый китаец' решил получить благодарность от ее врагов.
Но он-то отлично знал, что царица - невиновна. 'Прочитав копии писем, я убедился в том, что в них не заключается никаких доказательств, что царица живет с Распутиным', - показал Бадмаев в 'Том Деле'.
Опытный врач, он понял, что это было лишь письмо женщины, измученной болезнью сына и ужасными предчувствиями, женщины, молившей облегчить ее страдания. Это было ее горе. И только Распутин умел снимать у нее приступы острой неврастении. При этом она старалась писать понятно для 'старца' - на его возвышенном, полном любви языке.
Но, как справедливо писал Коковцов: 'Отдельные места и выражения из письма императрицы,
