сына; старалась во всем опекать его, не отходила от Дага ни на шаг. Мудрая мать-баронесса отослала Дага на несколько дней в Линде-аллее, отдохнуть от матери. Впрочем, та обещала исправиться.
'Во дворце' Дагу было хорошо. Все боялись, что кардинальные перемены в его жизни скажутся на нем отрицательно, но переселение к матери прошло на удивление гладко. Он привык к трудной жизни в многодетной семье и не имел ничего против излишней опеки. Ему нравилось, что в Гростенсхольме все было расписано по минутам, каждая вещь лежала на своем месте, все сверкало и блестело. Сам он по натуре был педантом. Его несколько раздражало, что в Линде-аллее никто не обращал внимания на такие мелочи, как на неряшливо брошенную на стул одежду или пятна на столе.
Иногда, правда, ему было немного одиноко, не с кем было пошептаться в темноте перед сном, не с кем бегать по большим залам и темным лестница Гростенсхольма. Но остальные дети жили совсем рядом. А еще у него была Лив; они встречались практически ежедневно. Шарлотта давала уроки ей и Аре. Но Аре больше любил возиться в конюшне или на сеновале, чем сидеть на уроках.
- Я поеду в Копенгаген, учиться в университете, - сказал однажды Даг Лив.
- Ты уезжаешь? Когда?
- Когда подрасту немного. Стану профессором или аукционистом или кем-нибудь еще в этом роде.
Недавно на соседней усадьбе состоялся аукцион. На Дага произвел большое впечатление человек с молоточком.
Лив промолчала. Жаль, конечно, что Дагу придется уехать. А Даг продолжал.
- Мама Шарлотта познакомит меня с какой-нибудь знатной девушкой, может быть, при дворе, и я женюсь на ней.
Лив молчала.
- А тебе мама найдет богатого торговца. Ты же очень красива, так что это будет не трудно устроить. А вот с Суль придется посложнее, говорит мама. Не знаю, почему. Она ведь тоже красивая, как ты думаешь?
- Да, конечно. Нет, лично я замуж выходить не собираюсь. - с вызовом произнесла Лив.
- Я тоже пока не собираюсь жениться.
Даг стукнул кулаком по стене:
- Знаешь, мама Силье будет меня рисовать. Портрет повесят вон на той стене, где висят все наши старые скучные предки.
Он весело засмеялся и прошелся насчет портретов.
Посерьезнел:
- А потом я поселюсь здесь. Ведь все вы тут, дом мой тоже здесь.
- Хорошо, что ты приедешь назад, - откликнулась Лив. - Будет с кем поиграть.
- Взрослые не играют.
- Да, наверно. Это глупо.
Даг выглянул в окно галереи.
- Смотри, вон этот странный герр Йохан, - сказала Лив. - Ходит взад и вперед, заложив руки за спину.
- Что-то он беспокойным какой-то, - заметил Даг. - Нахохлился, как курица на яйцах. Теперь остановился и смотрит в лес. Сколько он еще собирается у вас прожить?
- Говорил, что скорое уедет. Мы все с нетерпением ждем этого. Он всюду ходит, что-то вынюхивает. Ненормальный какой-то.
- Ага. Поиграем перед зеркалом?
- Давай.
Они нашли только одно огромное зеркало - от пола до потолка.
А потом пошли на башню. Башня - маленькая, четырехугольная, представляла собой небольшое возвышение над порталом. Лив и Дагу нравилось проводить там время.
Сверху постройки казались такими меленькими. Отсюда была видна только часть Липовой аллеи, церковь, море и дорога...
- Посмотри! Из леса кто-то выходит.
- Да, - сказал Даг. - Кто бы это мог быть?
- Слава Богу, что ты видишь тоже, - облегченно вздохнула Лив. - Я боялась, что мне опять померещилось.
Даг хихикнул:
- Не поддавайся влиянию Тенгеля и Суль. Ты видишь перед собой обычные вещи, а остальное домысливаешь сама. Дошло до того, что тебе мерещатся привидения даже среди бела дня. Такое уж тебе досталось наследство от Силье, говорит Тенгель.
- Да, наверно, - сконфуженно произнесла Лив. Ей очень хотелось походить на Тенгеля и Суль, обладать такими же способностями. Поэтому она все время что-то придумывала, но в ее россказни никто не верил.
Даг глянул на дорогу.
- Смотри, процессия!
- Куда они идут?
Оба во все глаза смотрели на мрачную процессию. Впереди всадники в черных одеждах, восседающие на черных, как смоль, лошадях. Ветер распахивал полы длинных плащей, и мужчины становились похожими на летучих мышей.
За всадниками следовали пешие люди. Процессия направлялась к церкви. За процессий следовала двуколка, в которой дети разглядели несколько связанных человек. За процессией гурьбой валил народ, тоже во всем черном. С башни люди казались маленькими куклами.
- Прямо привидения какие-то, - Даг понизил голос. - Приведения из минувших веков. Но на самом деле это не так.
Даг всегда должен был разложить все по полочкам.
- Что совершили эти люди, как ты думаешь? - прошептала Лив.
- Да они могли сделать что угодно. Убийство, воровство, ересь... Не знаю... Наверно их повесят.
- Смотри, среди них есть одна женщина.
- Наверняка, ведьма.
- Не говори так! - Лив крепко вцепилась в рукав Дага.
Дети словно читали мысли друг друга. Взявшись за руки, они молча стояли на башне и во все глаза смотрели вниз. Была такая тишина, что до них долетал даже скрип колес. Но в этой тишине было что-то неестественное, угрожающее.
- Как нам все-таки было хорошо в долине Людей Льда!
- Да, - ответил Даг. - Люди безжалостны. Все они одинаковые. Мы живем в ужасное время.
12
Герр Йохан был весьма недоволен собой. До сих пор ему так и не удалось получить никаких доказательств, а собранных свидетельств было явно недостаточно. Ему удалось кое-что найти, но эти вещи куда-то пропали наверно, он их где-то потерял.
Записать в протокол было нечего. Это ему-то, такому ловкому и опытному работнику.
Какая все-таки приятная семья! Как хорошо живут! А какие у Тенгеля и Силье вежливые, хорошо воспитанные дети. Так заботятся о нем, о Йохане.
А родители... Он еще ни разу не встречал такой сердечности в отношениях между супругами. Йохан не верил в гармонию между людьми и прилагал все усилия, чтобы найти хоть какую-то зацепку. Над ним, верно, просто издеваются.
Фру Силье - порядочная, богобоязненная женщина. Стала бы она жить с колдуном, слугой Дьявола? Нет и еще раз нет. А баронесса - так та просто вышла из себя, когда Йохан осторожно поинтересовался, не колдун ли Тенгель. Ведь он обладает необычными для людей способностями.
- Герр Тенгель? - хмыкнула баронесса. - Если его осудят за черную магию, то я с уверенностью скажу, что в мире нет справедливости. Он в сто раз лучше этих лицемерных ханжей - судей инквизиции!
Йохан покраснел от стыда.
Оставалась только Суль. Надо попробовать. Обязательно. Но пока время терпит.
Снова ее подвижное лицо встало перед мысленным взором Йохана. Ее доверчивость и открытость. Он
