- Да, это была невероятно удачная партия для маленькой Лив, - не понимая, куда клонит сын, ответила Шарлотта. Увидев глубокую печаль на лице Дага, она забеспокоилась:
- Лив вышла замуж за женомучителя, мама! Это настоящий домашний тиран!
Шарлотта замерла от ужаса. Он же снова принялся шагать по комнате, потом остановился и стукнул кулаком по подоконнику.
- Ах, мама, Вы бы взглянули теперь на нее! Она превратилась в маленькую, дрожащую тень! Свекровь с утра до вечера понукает ею. Ей не разрешают навещать свою семью, а муж наказывает ее за все то, чему она научилась дома. Он высек ее плетью только за то, что она нечаянно выдала сама себя, показав ему, что умнее его.
- Неужели это в самом деле так, мой мальчик? - растерянно воскликнула Шарлотта. - Что же нам делать? О, Боже, что нам делать? Тенгель...
- Нет, не надо говорить об этом Тенгелю! Он убьет Лаурентса, а этого допускать нельзя. Ради самого Тенгеля! Мы должны обсудить это: Силье, Суль и мы с тобой. Что-нибудь да придумаем. Суль просила меня подождать, но я не мог молчать.
- Да, конечно. О, Господи, что я наделала! Но я и не подозревала... О, бедная девочка... Никто на земле не способен любить так, как Лив!
- Я согласен с тобой, мама! Но не рассказывай ничего в Линде-аллее пока. Дай время нам с Суль найти выход. Лив очень боится скандала.
- Обещаю тебе.
Они долго сидели, думая каждый о своем.
- Как дела у Суль в Копенгагене? - наконец спросила Шарлотта.
- У Суль? Она как кошка - всегда падает на четыре лапы.
- Значит, был скандал?
- Уж это она умеет делать, даже очаровывая окружающих.
- Не ругай ее, мой мальчик.
- Ха! Вы бы послушали Суль, когда она в ярости!
- Могу себе представить, - утомленно произнесла Шарлотта.
На Линде-аллее Суль встретили с распростертыми объятиями.
- Нет, Силье, тебе пора кончать есть медовые пирожные!
Тенгель обнял Силье за талию.
- Это ей к лицу!
- На время. Я уже насмотрелась на упитанных матрон, и мне что-то не хочется видеть такую у себя дома!
- Это не так легко, - сконфуженно улыбнулась Силье. - Но ты совершенно права, я слишком раздобрела. Тенгель, если ты увидишь, что я беру медовое пирожное, отними его у меня и отдай беднякам! Но что это за девочка с тобой, Суль?
Силье тяжело было выслушивать недипломатичную критику Суль, и она пообещала самой себе, что больше не даст для этого повод. Так что Суль сделала полезное дело.
Суль представила смертельно смущенную Мету своей семье и вкратце рассказала о ее судьбе. Наиболее драматичные места она опустила, щадя Мету.
Силье и Тенгель сразу прониклись сочувствием к бездомной девочке и обещали, что возьмут ее в прислуги.
Мета осторожно спросила, не позволят ли ей работать на скотном дворе. По ее мнению, дом был слишком роскошен для нее.
- Что же ты делала в Сконе, Суль? - подозрительно спросил Тенгель.
- Навещала знакомых, - непринужденно ответила она.
- Вот как? Уж не в Бресарпс Бакар ли? 'Проклятие, - подумала Суль, - и он знает о ведьмах тоже!'
- Нет, как ты мог подумать! Если быть совершенно точной, то это недалеко от Тулларпа.
- Тебе было там трудно, Суль?
- Трудно? Почему?
- Я получил... послание от тебя. Мы с Силье пытались тебе помочь.
Суль опустила голову и принялась смущенно рыться в своем узелке.
- Вам удалось это, - пробормотала она. - Спасибо, тысячу раз спасибо!
Тенгель и Силье переглянулись.
- Ты ничего не хочешь рассказать? - спросил Тенгель.
- Ничего, - ответила Суль. - Я сделала глупость. Этого больше не повториться. Можете быть уверены.
- Ты когда-нибудь расскажешь мне об этом! - тихо попросил Тенгель. Мне это интересно! Ты понимаешь! Мне показалось... что я видел фигуру... которую мне бы не хотелось называть по имени.
Суль пристально посмотрела ему в глаза. И оба почувствовали, как близки друг другу. Она кивнула.
- Когда-нибудь я расскажу тебе, обещаю. Сейчас еще слишком свежи воспоминания.
- А вот и Аре, - сказала Силье. - Аре! Посмотри, кто приехал! А это Мета, она будет у нас жить. Мета, если тебя интересует работа на скотном дворе, обратись к Аре, это его хозяйство.
Мета застенчиво взглянула на высокого, сильного юношу, очень похожего на Тенгеля - только без его демонических черт.
- Спасибо, когда я могу начать? - спросила она. - Я буду много работать...
Аре с недоумением уставился на нее.
- Что она говорит? Я не понимаю ни слова!
- Вы не понимаете меня, господин... - огорченно прошептала она.
- Господин!! Мне только четырнадцать лет! А вот ты до сих пор не умеешь правильно говорить!
- Все дело в том, Аре, - сказала Суль, - что она говорит по-сконски, на диалекте, напоминающем одновременно датский и шведский. Ты быстро научишь ее...
- Я? Никогда в жизни! Сама научится!
- Возьми ее на скотный двор и покажи свои владенья, - сказала Силье. И веди себя прилично! А мы поговорил с Суль наедине.
- Почему я не могу остаться с вами?
- Ты пока еще не взрослый.
- Вы делаете из меня ребенка!
- А как же к тебе еще относиться! - мягко улыбнулась Силье. - Ты не хочешь быть господином и не хочешь быть ребенком. Возьми с собой девочку.
Аре ушел, что-то недовольно бормоча себе под нос, Мета неуклюже потащилась за ним.
- Это совсем не похоже на Аре, - озабоченно произнесла Суль. - Обычно он сама вежливость.
Силье тихо рассмеялась.
- А не помнишь, какая ты сама была в этом возрасте? Одна нога - в детстве, другая - в мире взрослых. Я, во всяком случае, помню, как мне бывало трудно. И ты, конечно, тоже была не ангелом!
Четырнадцать лет... Клаус, церковный служка, господин Йохан...
- Да, я никогда не была ангелом, - согласилась Суль. - И у него это пройдет. Ну, мне пора, у меня поручение в Тенсберге для одной датской дворянской семьи - рано утром я поскачу туда.
- Но ведь ты не можешь скакать туда одна! - возразила Силье.
- Милая Силье! Я же не буду скакать целый день. Я переночую у них, а на следующий день буду дома. Что со мной станется, если я сижу верхом на коне?
- Пусть едет, - сказал Тенгель. - Она справится одна.
- Хорошо, но не могла бы ты подождать пару дней? - попросила Силье. Пока маленькая Мета освоится здесь и почувствует себя как дома.
Подумав, Суль сказала:
- Хорошо, я подожду.
- Вот и прекрасно! Так мило с твоей стороны заботиться об этой девочке, Суль!
- О, если бы вы знали, что она пережила! Но, думаю, я не должна говорить об этом ради ее же блага.
