И у них так было - с издевательским оттенком из-за высоких К-уровней. Внизу осенило, на средних уровнях быстро исполнили, а потом выясняется, что если бы поднялись выше и еще помозговали, то и делать этого вовсе не надо было. Новые идеи перекрывали и перечеркивали сделанное. Приходилось отбрасывать, переделывать.
- А раз так, - провозгласил Виктор Федорович на КоордСовете, - разрешается сдвиг всех проектов в сторону, так сказать, научной фантастики. Как это ни несолидно звучит...
- То есть? - настороженно вопросили сразу Мендельзон и Любарский.
- Да. И именно в крупных замыслах и проектах... в сложных. Пусть несозрелость и ведет... Ведь незрелость суть молодость, а молодость всегда права... - Похоже было, что и у главного инженера в голове эта мысль не очень еще созрела; впрочем, может, это была игра, может, именно так ее и следовало сказать. - Ну, может, и не всегда... Пятьдесят на пятьдесят, fifty-fifty...
- Да не томи ты! - не выдержал Панкратов.
- Неужели неясно! - похоже, Буров огорчился, что такой гениальный вывод не воспринимают телепатически, не ловят на лету. - Если есть сложный крупный замысел... или проект, в котором только половина решений ясна наперед, а другую половину еще надо додумывать, то мы все равно вправе начинать и двигать это дело. Зная по опыту своему, что и вторую половину проблем к нужному времени решим.
- Авантюра! - пыхнул БорБорыч. - А если нет?
- Почему? - повернулся к нему Толюн. - Опыт-то у нас действительно такой. К-опыт.
- К-мышление с опережением, - со вкусом произнес Миша Панкратов. - Я за. Ускоренное время бросает нам вызов - мы его принимаем.
- Доктрина Бурова... - сказала Малюта; сказала неопределенно, констатируя. Неясно было, за она или против.
Присутствовали и Шурик Иерихонский с Климовым; они и сидели рядом - но помалкивали. Только смотрели на остальных как-то углубленно, просветленно. Они были за, а почему, о том речь ниже.
Взгляды всех устремились на Любарского: в конце концов, он директор, его слово окончательное.
Варфоломей Дормидонтович как раз приходил в себя после переживаний, связанных с тем, что прозевал - позорно, от мелкости мышления - Дрейф галактики М31. Сейчас он просто не мог снова проявить мелкость - пусть даже под названием 'разумная осторожность'.
- Я поддерживаю, - твердо сказал он. - Мы ни от кого не зависим, никому на блюдечке обоснованные проекты подносить не обязаны - за разрешение и финансы. Конечно, если что-то подобное поднести экспертной комиссии, зарубят на первом заседании. Но мы сами себе эксперты, Давайте. Может, хоть так получится, что наилучшая мысля и новое знание прийдут не опосля, а в самый раз.
- Ну, Варфоломей Дормидонтович, - прочувствованно пробасил Буров, - вы выразили проблему лучше меня.
- 'Безумству храбрых поем мы песню...' - не удержался Мендельзон.
Тем не менее так и порешили.
Виктор Федорович сказал не все. Он не сообщил, что у него уже есть замысел, который требует именно такого подхода. Сверхкрупный и fifty-fifty с неизвестностью; половина решений маячила в тумане.
В доле были Иерихонский и Климов.
Скоро сей замысел стал достоянием всех.
1.
Шурик Иерихонский любил считать. Он был бескорыстным рыцарем компьютера в первоначальном его смысле: ЭВМ, электронно-вычислительная машина. Электронные счеты.
И если честно, то ведущими в замысле, перед которым отступили все иные, были не идеи, не слова даже, а - числа. (Помните: 'Вначале было Число...' Вот и здесь.)
Чисел было два, схожих, но различающихся на порядок: 86400 и 8640. Первое это число секунд в сутках: 3600 на 24. В К-пространстве с таким уменьшением кванта h за одну земную секунду протекают сутки. Соответственно и расстояние в 8640 км там уложится на ста метрах. Да еще поперек сто метров - и на гектаре, на площади футбольного поля с боковыми дорожками уложится 8640*8640=75 миллионов квадратных километров территории.
Обыкновенное математическое перекабыльство; благо компьютер, как и бумага, все выдержит.
'Нет, это я хватил, - думал Шурик, откинувшись в кресле и глядя на экран. - Таких дистанций и на планете нашей почти нет. Только в Советском Союзе были... Да и сутки в секунду слишком уж круто. А свободное место размером за сто на сто метров у нас ныне есть: в расчищенной, но еще не занятой ничем части зоны. Между высоковольтной подстанцией и мусорными контейнерами, в самом удалении от подъездных путей. И интересно примериться... Во! Берем К8640. Это сутки в 10 секунд, 360 их за земной час - то есть К-год в час. И К-дистанции в примерке к тому гектару в зоне более приемлемые: от девятисот до тысячи км...'
- И по высоте впишется на уровне первого этажа башни, - говорил он позже в тот же день Бурову в тренировочном зале; оба упражнялись рядом на снарядах. Даже со слоем атмосферы километров на двадцать.
Тот слушал, качал пресс и мышцы, передвигая грузы на никелевых рейках: вверх-вниз, вправо-влево... Молвил:
- Если бы да кабы росли бы во рту К-грибы. А освещать как, электрическими лампами?
- Ну, солнц-то там, - Иерихонский боднул черными лохмами в высь, навалом. Даром пропадают.
- Там же ускорения не те. Совсем не те!
На том и разошлись: один в бассейн, другой в сауну.
2.
Виктор Федорович не подал вида, что идея ему запала в душу. Завела.
Действительно, на хоздворе можно - и нужно! - чего-то такое НПВ-обустроить и К-организовать, пока не заняли место всякой ерундой: контейнерами, машинами... И высоковольтная подстанция там рядом, это удобно. (Инженерная мысль его сама воспряла, как застоявшийся конь.) И с солнцами из МВ что-то можно смикитить... 'Их, как и планеты, мы ведь могли синхронизовать с наблюдениями из кабины ГиМ... это надо посмотреть на месте и прикинуть. Давненько я в Меняющуюся Вселенную не наведывался, давненько.'
НПВ-хищения уже набрыдли. Да и мелко. Сначала интересно было, пока задача не решена. А теперь... И результаты ерундовые, прихватизаторы куда больше умыкают - и без всяких новаций, старым, как жизнь, способом: взятки и связи.
А здесь есть над чем поломать голову.
И спустившись к себе в кабинет на К24, Буров тоже включил компьютер. Сидел, считал, строил графики. Потом вернулся в выси, на крышу.
3.
В НПВ все делается быстро, особенно вверху. В конце сентября система ГиМ уже действовала. Теперь не отрываясь, так сказать, от почвы. От башни. Новый вариант, новый проект - ГиМ-2. Использовали наработки от Ловушечной техники, новый опыт и знания - и не понадобились аэростаты. В центре крыши воздвигли решетчатую вышку, наподобие буровой или высоковольтной; сходство с последней ей придавали тянущиеся вверх кабели на фарфоровых изоляторах - от генераторов Ван дер Граафа. Внутри была подъемная люлька, сбоку, как водится, лесенка из железных прутьев.
Новая кабина ГиМ жестко стояла вверху вышки в окружении раскинутых во все стороны многометровых лепестков-электродов - как пестик гигантской алюминиевой розы. Электроды были и под ее днищем, и между ее куполом и Шаром в высоте белым кольцом, над ним и второе - пространственные линзы. Все заново рассчитано и проверено.
Это была иная Система ГиМ, ГиМ-вторая.
- В такой бы и Александр Иванович не погиб, - вздохнул, выходя из нее после проверочного 'квази- подъема' в МВ Любарский.
Да, теперь и 'подъем' именовали в кавычках, все делалось полями. Сверзиться с двухкилометровой высоты было невозможно. И в то же время подъемы-внедрения были вполне всерьез:
- точно так замедлялся и расширялся необозримо над прозрачным куполом лиловато-сиреневый Шторм;
- разделялся на множество снежинок-галактик; а они по мере приближения к ним полями в пространстве и преодоления огромных интервалов времени росли на глазах, распространялись...
- потом вдруг (всегда 'вдруг') из облака-туманности превращались в облака звезд; а те закручивались вихрями вокруг воронки-ядра, многие окраинные замыкали свои рукава в эллипсы...
- раскрывались звездным небом над головой...
