вольтижировки? большого звездного скопления? А? Ты жрешь! Глотаешь! Храпишь! Зубоскалишь!.. Да! Салат! Швейцарский сыр! Мудрость! Репа! Все! Ты купаешься в собственной грязи! Валяешься! Катаешься в ней! Здоровый! Бодрый! Тебе ничего не надо! Ты проходишь под звездами… как под майским дождем… Что ж! ты великолепен, Фердинанд! Ты действительно думаешь, что это может длиться вечно?..
Я ничего не отвечал… Я никогда не думал ни о Луне, ни о звездах, ни о нем!.. Все же кое-что я думал! И он прекрасно понимал это, пидор проклятый!..
— При случае взгляни там, в комодике. Только потом положи их на место. Я получил по меньшей мере сотни подобных писем. Мне хотелось бы от них избавиться!.. Послушай, рассортируй их!.. Ты же любишь порядок!.. Это доставит тебе удовольствие!..
Я хорошо знал, чего он хочет… Он хотел надрать меня еще раз…
— Ты найдешь ключ на счетчике… Я отлучусь ненадолго! Ты сам закроешь контору… Ты останешься здесь, чтобы отвечать посетителям… — он весь сиял… — Скажи, что я уехал! далеко!.. очень далеко!.. в экспедицию!.. в Сенегал!.. в Пернамбук!.. в Мексику!.. Куда хочешь!.. Черт подери!.. с меня хватит!.. Меня тошнит, когда я вижу, как они появляются из глубины сада… Стоит мне заметить их, как мне становится плохо!.. Мне все равно!.. Говори им все, что хочешь… Скажи им, что я на Луне!.. что не стоит меня ждать… Теперь открой мне подвал! Придержи крышку! Не опусти ее мне на башку, как в прошлый раз!.. Это наверняка было сделано специально!..
Я ничего не ответил на его слова… Он забрался в отверстие. Спустился на две, три ступеньки… Немного подождал и сказал:
— Ты не плохой, Фердинанд… Твой отец ошибался на этот счет… Ты не плохой… Ты никакой, никакой, вот!.. Прото-плазматический! Какого ты месяца, Фердинанд? В каком месяце ты родился, я хотел спросить?.. Февраль? Сентябрь? Март?
— Февраль, Учитель!..
— Я готов был побиться об заклад! Февраль! Сатурн! Кем ты хочешь стать? Бедный дурачок! Но это же бессмысленно! Опусти, наконец, крышку! Когда я полностью спущусь! До самого низу, слышишь! Только не раньше! Чтобы я не отдавил себе большой палец! Эта лестница ужасно трясется! Она не закреплена на середине!.. Я должен постоянно ее чинить! Давай!.. — Он снова завопил из глубины подвала… — Оставьте меня в покое! Зануды! Пьяницы! Ты слышишь, меня ни для кого нет! Я уединяюсь! Я решительно уединяюсь!.. Я буду в отъезде, может быть, часа два… может быть, два дня!.. Но я не хочу, чтобы меня беспокоили! Не волнуйся! Может, я уже никогда снова не поднимусь! Ты ничего не знаешь! если тебя спросят!.. Полная отрешенность!.. Ты уловил?..
— Да, Учитель!
— Полная! Исчерпывающая!.. Фердинанд! Абсолютная изоляция!
— Да! Учитель…
Я захлопнул крышку со всей силы, подняв облако пыли! Она хлопнула, как пушка… Я набросал на крышку газет, чтобы ее замаскировать, и крышки не было видно… И поднялся кормить голубей… Я недолго оставался наверху… Когда я спустился снова, он был еще в подвале, я спросил себя, не случилось ли чего!.. Я подождал еще немного… Полчаса… три четверти часа… а потом решил, что пора кончать эту комедию… Тогда я приподнял крышку и посмотрел внутрь… Не заметив его, я зашумел!.. Загремел крышкой по полу… Он был вынужден ответить… Это заставило его выйти из небытия… Он все время прохрапел под форточкой в складках «Верного» среди шелка и больших пузырей… Мне тоже нужно было работать… Я выгнал его… Он поднялся до уровня пола… И вылез, протирая свои зенки… отряхивая редингот… Он вылез, совершенно оглушенный, в лавку…
— Я ослеплен, Фердинанд! Это замечательно… Замечательно… Это настоящая феерия…
Он был весь опухший и больше даже не болтал, он успокоился… и делая языком вот так: «Бдя! Бдя! Бдя!» — вышел из конторы… Слегка покачиваясь после сна, он шел, как краб, по диагонали… По направлению к павильону Режанс!.. Кафе, вроде фаянсового вольера, с красивым трюмо, которое в то время было расположена среди заброшенного цветника… Он усаживался поближе… за столик у дверей… Я из лавки хорошо его видел… Он вливал в себя для начала абсент… За ним удобно было наблюдать… У нас на витрине все время стоял очень красивый телескоп… Экземпляр, оставшийся после большого конкурса… Через него, может быть, был не виден Сатурн, но прекрасно было видно самого де Перейра, как он подслащивает свое пойло. Затем он добавлял еще вермут… Я определил это по цвету… Это было до того, как он выпивал свой замечательный грог, последний из последних.
* * *
После того несчастного случая Куртиаль дал торжественное обещание больше никогда ни за какие деньги не садиться за руль на гонках… Конечно! Хватит! Он сдержал свое обещание… и даже теперь, спустя двадцать лет, нужно было его умолять, чтобы он согласился просто вести машину во время самых безобидных прогулок… или абсолютно безопасных демонстраций. Он чувствовал себя гораздо спокойнее в своем шаре на сильном ветру…
Все его произведения о «механике» были собраны в книгах… он, впрочем, всегда худо-бедно публиковал в год два исследования (с расчетами) по эволюции моторов и два учебника с рисунками.
Один из этих небольших опусов стал с самого начала источником сильнейших споров и даже нескольких скандалов! И совсем не по его вине! Всем известно, что виноваты были какие-то подозрительные проходимцы, которые извратили его мысли с целью наживы! Ему это было совсем не свойственно! Чего стоит одно название:
«Автомобиль за 322 франка 25. Руководство к сборке. Сделай сам: места, два откидных сиденья, ивовый кузов, 22 км в час, 7 скоростей и 2 задних хода». Из разобранных кусков! Купленных все равно где! подобранных по вкусу клиента! в зависимости от его наклонностей! в соответствии с модой и сезоном! Это небольшое исследование произвело фурор… между 1902 и 1905 годами… Этот учебник содержал не только планы, но еще и все чертежи с точностью до двух тысячных миллиметра! Фотографии, справки, сечения… все было безукоризненно и выверенно.
Главное было, не теряя ни секунды, противостоять нарождающейся опасности «серийного производства». Де Перейр, несмотря на его культ прогресса, всегда чувствовал отвращение к стандартной продукции… Он с самого начала объявил себя ее непримиримым противником… В ней он видел причины неизбежного измельчания человеческой личности и смерти ремесла…
Во время этой битвы за самодельный автомобиль Куртиаль был уже почти знаменит в среде новаторов благодаря своим оригинальным и крайне смелым исследованиям «Многоцелевого шале», гибкого, растяжимого жилища, пригодного для любых семей! и любого климата!.. «Дом для себя», полностью разборный, надувной (конечно же, транспортабельный), который, по желанию, можно мгновенно уменьшит на одну или две комнаты в зависимости от потребностей, детей, гостей, отпусков, в зависимости от любых желаний и вкусов каждого… «Старый дом это тот, что больше не меняется!.. Купите новый! Сделайте его гибким! Не стройте! Собирайте! Строительство — это смерть! Строят лишь могилы! Купите живой дом! „Многоцелевое шале' меняется вместе с жизнью!..»
Таковы были тон и манера манифеста, составленного полностью им самим накануне Выставки «Архитектура будущего» в июле месяце 98‑го в Галерее Машин. Его опус о домашней конструкции моментально вызвал необыкновенное волнение среди будущих пенсионеров, отцов семейств с мизерным доходом, молодоженов без крова и колониальных чиновников. Его замучили просьбами со всех концов Франции, из-за границы и из доминионов… Само его шале, поставленное стоймя, с подвижной крышей, 2492 гвоздями, тремя дверями, 24‑мя пролетами, пятью окнами, 42‑мя шарнирами, деревянными или тканевыми перегородками, в зависимости от времени года, заняло первое место «вне классификации»… непревзойденное… Оно возводилось в нужных размерах с помощью двух человек на любом участке за 17 минут и четыре секунды!.. Усталость не имела особого значения… время возведения было неограниченным!.. Только чрезмерная прочность не допускалась! Нужно было, чтобы дом играл, шевелился, как настоящий организм! волновался! даже сгибался под порывами ветра! урагана, бури, под напором грозы! Как только он начинал сопротивляться — о, безмерная глупость! — естественным следствием являлось разрушение!.. Чего еще можно было ожидать от конструкции? массивной? гальванической? сцементированной? Чтобы она противостояла стихиям? Да никогда! Она с неизбежностью рано или поздно будет полностью сметена и уничтожена… Чтобы в этом убедиться, достаточно пройтись по одной из наших прекрасных и плодородных деревень! Не усыпана ли наша чудесная земля с севера до юга печальными
