отправлен Шелленбергом в Италию для работы по тем группам мафиози, которые имели выходы на Сицилию и Неаполь, - уже после того, как туда вошли наши войска. Итальянский он знал в совершенстве, потому что - с санкции Шелленберга - сожительствовал со своей секретаршей по имени Беатриче. Я не рискую высылать Вам копию его фото, потому что намерен н а в е с т и т ь его в Мадриде. С помощью полковника Эронимо я надеюсь найти его. Видимо, он был в той же машине, что и Кемп, дожидаясь того момента, когда Гуарази прикончит Гаузнера. Это имя - Ваша лишняя карта в разговоре с теми, кто так или иначе знал Кемпа-Виккерса. Не говорит ли Вам что-либо фамилия Кирзнер? Если да срочно сообщите по обговоренным адресам.
Судя по разговору с фон Шонсом, он отправил письмо о 'злодеяниях' Штирлица в Мадрид Кемпу как раз накануне того дня, как там появился Гаузнер. Почему? Подумайте об этом. Копия его письма также хранится в нашем с Вами сейфе в Швейцарском банке.
Мне осталось посетить еще два города, и тогда я буду располагать достаточной информацией для того, чтобы ударить по всей с е т и Верена, которую я сумел обнаружить здесь, в Европе.
Подробно напишите, что сделано Вами. Это необходимо для разговора с теми, кто будет санкционировать мой у д а р>.
<Нет, - подумал Штирлиц, аккуратно складывая письмо, - я не напишу тебе всего. Пол. Не сердись, пожалуйста, я очень испугался в Мадриде, когда услышал про то, с каким ликующим интересом всяческие маккарти внимали маниакальному бреду Рут Фишер, когда та обвиняла своих братьев в коммунистическом заговоре, а здесь я только что прочитал, как твои сограждане в Совете Безопасности выгораживают Франко; ты американец, тебе хочется верить в лучшее, это твое право, более того - обязанность; но я все- таки подожду, пока ты нанесешь свой удар по наци. Мне очень важно узнать, как тебе в этом помогут люди Макайра. Может быть, я дую на воду, но несчастный крохотный доктор Зуле прав: если бы в тридцать втором или даже в тридцать третьем году твоя страна стукнула кулаком по столу, Гитлера бы не было в рейхсканцелярии. А те, кто ему помогал туда прийти, вроде генерала Гофмана, кичились своей дружбою с Даллесом, директором американского филиала банка Шредера, который платил деньги Гиммлеру, возглавляя кружок его друзей. Я погожу. Пол, не взыщи...>
В это же время на другой части планеты в квартире Майкла Сэмэла, раздался телефонный звонок. <Странно, в эти часы звонить не принято, шокинг; что-то случилось; только бы не с мамочкой!>
- Я бы не посмел вас тревожить, - сказал человек, который передавал ему первые материалы на <Штиглица>, - если бы не чрезвычайное обстоятельство. Увидимся, несмотря на поздний час? Или намерены ждать до завтра?
- Конечно, я бы предпочел увидеться утром.
- Ваше право... Но завтра вечером в Испании может появиться сенсационный материал об интересующих нас с вами преступниках... Вы начали эту тему, жаль, если ее перехватят... Речь идет о новом преступлении... Пауки в банке... Нацист убивает нациста... И за всем этим стоит герой вашего исследования, но в несколько ином качестве... Так мне, во всяком случае, кажется...
- Хорошо, я приеду в то кафе, где мы с вами встречались...
- Когда вас ждать?
- Через полчаса.
Операция, задуманная Макайром, вступала в завершающую стадию. Были задействованы лондонская и лиссабонская резидентуры; Мадрид включили в дело опосредованно, через директора испанского ИТТ Эрла Джекобса.
Необходимость завершения первой стадии к о м б и н а ц и и именно сейчас диктовалась тем, что наружное наблюдение, п о й м а в ш е е, наконец, Роумэна, зафиксировало отправку им в аэропорту письма, которое, увы, не поддавалось перехвату.
...Сэмэл опоздал на четыре минуты, извинился: <Такси по-прежнему не хватает, бензина нет, что вы хотите, раны войны быстро не залечишь!> Заказал две чашки кофе, поинтересовался, не голоден ли его неизвестный друг (<лорд Вестминстер> или <сэр Эдвард>), выслушал вежливый отказ и приготовился слушать.
Человек достал из кармана маленькую восковку, спросил, читает ли Сэмэл по-испански, и протянул ему сообщение ЭФА':
- Что не поймете, я прокомментирую.
_______________
' Э Ф А - испанское телеграфное агентство.
- Боюсь, что я ничего не пойму. Я продираюсь сквозь их язык только со словарем. Переведите, пожалуйста.
- Извольте... <Пуэрта-дель-Соль сообщила сегодня, что в окрестностях Мадрида недавно был обнаружен полуразложившийся труп мужчины, не поддававшийся идентификации. Исследование костюма и обуви покойного, умершего от огнестрельных ран в области печени, позволило экспертам выдвинуть версию о немецком происхождении неизвестного. Эта версия подтверждалась также тем, что в подкладке пиджака убитого были найдены два документа. Один на английском, а другой на немецком языке. Пуэрто-дель-Соль обратилась в североамериканское посольство за содействием в идентификации трупа, а также попросила дать официально заверенный перевод английского документа, в котором упоминается имя советника Пола Роумэна. По первой позиции североамериканское посольство ответило Пуэрто-дель-Соль в том смысле, что ФБР согласилось обратиться к оккупационным властям в Германии за содействием, в то время как вторую позицию работник консульского отдела отказался прокомментировать. Следствие продолжается...>
- Любопытно... Так кто же был убит? Штиглиц?
- Нет. Штиглиц, он же Макс фон Штирлиц, он же Бользен, он же Брунн, исчез из Мадрида, как и некий Кемп, через несколько часов после того, как в городе на чьей-то квартире был убит Морсен, он же Гаузнер, в прошлом офицер абвера, возможно, перевербованный русскими.
- Черт, это невероятно интересно!
- Нет, это еще не интересно, мистер Сэмэл... Самое интересное дальше... Дело в том, что немецкий текст, обнаруженный в пиджаке Морсена-Гаузнера, являет собой отчет, подготовленный для Штирлица, о работе, проделанной за последние месяцы шпионской группой по разложению изнутри некоей патриотической организации немецких офицеров - участников покушения на бесноватого.
- На кого, простите?
- На Гитлера, - поморщился человек, - неужели не ясно?! Так вот, Гаузнер-Морсен вез Штирлицу - псевдоним, под которым тот работал на русских, предположительно звучит как <Юстас>, впрочем, это мы нашли в материалах гестапо, в этом еще следует разбираться, - рапорт о работе, которая вполне позволяет шельмовать немецких патриотов, обвинив их в прогитлеровских настроениях... Как вам известно, именно гестапо возглавляло аресты и проводило казни немецких генералов из антигитлеровской оппозиции... А русские были главными обвинителями германского генерального штаба в Нюрнберге... Их судья написал протест по поводу оправдания трибуналом германской армии, они знают, кого им следует бояться. Вы понимаете, какого рода с м ы к а н и е вырисовывается во всем этом деле? Штирлиц, выполнявший самые кровавые задания гестапо - Мюллера по устранению госпожи Фрайтаг и господина Рубенау, которые, как выясняется, пытались спасти от Гитлера военных оппозиционеров рейха, был завербован русскими и работал на них!
- Это феноменально, - заметил Сэмэл. - Это надо отметить. Скотч?
- Нет. Благодарю вас. И вам не советую. Потому что вам предстоит всю ночь писать. А утром - в девять - быть в испанском посольстве и попросить прокомментировать вашу информацию... Попробуйте обратиться к мистеру Игнасио-Мариа Пухоль-и-Сараису, он один из немногих, кто мыслит широко и непредвзято, он незашоренный франкист, с ним можно говорить...
- Хорошо, а что было написано по-английски?
Человек сделал маленький, какой-то птичий глоток кофе, быстро запил водой из высокого стакана, словно пил горькое лекарство, и, пытливо взглянув на Сэмэла, ответил:
- Но это не для печати... Пока что - во всяком случае... Документ, написанный американским дипломатом, есть обязательство выполнять секретную службу...
- Чью? - Сэмэл даже подался вперед, не заметив, как пепел с его сигареты осыпался в кофе.
- Не английскую же, право...
- Фамилия?
- Дайте честное слово, что не напишете об этом, - вплоть до моего к вам звонка...
- Я даю вам слово.
- Это советник американского посольства в Мадриде мистер Пол Роумэн.
Сеньор Игнасио-Мариа
