раньше) не было.
Разболтанный <Фордик>, который Роумэн взял в посольстве (уехал экономический советник, автомобиль стоял безнадзорный около его дома со спущенным передним скатом), заводился с трудом, мотор, содрогаясь, ноюще стонал, словно страдал хроническим запором. Роумэн с тревогой смотрел на приборный щиток: стрелки давления масла в двигателе то и дело зашкаливало. Как можно успевать по делам, связанным с экономическими вопросами, на таком драндулете?! Ну и советник, ну и работничек, а в неудачах, конечно, винит красных; на себя бы оборотился, в таком <Форде> только на похороны ездить, а не дела вертеть.
- За вами смотрят, - услышал он тихий голос, - оторвитесь и поезжайте на индейский рынок, я там вас найду...
Роумэн не сразу поднял голову от щитка, узнав голос Брунна, почувствовал, как ухнуло сердце, словно пришел на свидание к женщине. Отсчитав про себя <семь> (красивая цифра - при лебединой грации в ней еще сокрыта некая особая надежность), посмотрел на улицу: сумасшествие какое-то, никого нет. А почему он должен был идти вперед? Удивился своей заторможенности, перевел взгляд на зеркальце: изящно одетый мужчина в легком сером костюме неторопливо шел через дорогу, обогнув машину, Штирлиц.
<Кто за мной смотрит, - недоумевал Роумэн. - Не может этого быть. Если даже и смотрят, то за ним, поскольку в самолете с ним случилось нечто серьезное; да, но он сказал, что смотрят за мной, - странно>.
Мотор, наконец, с х в а т и л. Роумэн нажал на акселератор, тронув <Форд> так, что заскрипели покрышки и образовалось легкое голубоватое облачко, повисшее за машиной; оно висело в воздухе, словно грозовые облака в небе, пока Роумэн не завернул за угол. <Х в о с т а> не было.
Он притормозил машину. <Ну, давайте, мальчики, - подумал Роумэн, - я подожду вас, пристраивайтесь>. Улица была по-прежнему пустынной, лишь проехали два красиво расписанных экипажа. <Типично испанский стиль, девять тысяч миль от Севильи, а поди ж ты, что значит конкистадорство>.
Если за мной смотрят, 'хвост' должен быть непременно, они же не знают ни того человека, с кем я должен встретиться, ни того места, где назначен контакт. Хорошо, а если они знают и Брунна, и то место, где мы увидимся? Они подхватят нас там. Но от кого они могут узнать место встречи? От Брунна?>
Асунсьон был мало похож на столицу, разве что самый центр, несущий в себе неистребимые следы испанского стиля: громадное здание почты, столь же помпезный, с громадными колоннами парламент, несколько домов, построенных в конце тридцатых годов, - вот и все. Остальной город - особняки, утопающие в зелени за высокими металлическими заборами, и лачуги индейцев - этих куда больше. А уж окраины сплошь состояли из развалюг, сколоченных из листов старой фанеры, картона и тоненьких щепочек; ни водопровода, ни электричества; смрад, мухи, голые детишки, играющие в пыли; коленные чашечки распухли, ручонки тоненькие - рахит.
Рынок, который здесь называли индейским, примыкал к старому м е р к а д о'; продавали лекарственные травы, чай матэ, листья и зеленые катышки коки - положишь под язык, прибавится силы, можешь легко одолеть подъем в гору; торговцы, привозившие сюда этот полунаркотик из Перу, знали в нем толк, торговля шла бойко, не зря <гринго> делают из этих листьев кока-колу, они денег на ветер не бросают. Продавали здесь глиняные статуэтки, как правило, Сан Мартин на коне в сомбреро и пончо, заброшенным за спину, Симон Боливар возле стяга, раскрашенного желто-голубой краской; солнце похоже на лицо индейца, такое же скуластое, крепко скроенное, и глаза-щелочки; легкие сандалеты - кусок кожи и два шнурка; сумки - как разноцветные хурджины, так и дорогие, из змеиной кожи; седла, отделанные серебром; вязаные многоцветные шапочки; красно-сине-белые опахала; коренья диковинных деревьев, обладающие лечебной силой; игральные кости и кожаные стаканчики для покера; пряности из сельвы; вяленое мясо в кожаных мешочках. Чего тут только не было, бог ты мой!
_______________
' М е р к а д о - рынок (исп.).
Гомон был постоянным, он образовывал устойчивый гул, напоминавший чем-то тот, который на рассвете был слышен в Игуасу, когда Шиббл и Штирлиц проезжали мимо громадных, почти как Ниагарские, водопадов, только в предрассветье не было зыбкой радуги; раскаленное бесцветное небо, и солнце бесцветное, духота.
Роумэн шел по рынку, разглядывая товары, купил статуэтку Карла Маркса с трубкой мира во рту. Подарить бы такое сенатору Маккарти - немедленный инфаркт миокарда. Он не оглядывался, зная, что вот- вот Штирлиц подойдет к нему сзади, и почему-то был совершенно уверен, что тот попросит его не оборачиваться и назовет новое место встречи, обязательно ночью, где-нибудь среди шума и многолюдья. <Здесь нет такого места, - возразил он себе, деревня; и попугаи спать не дают, дразнятся всю ночь; надо будет купить какого-нибудь говоруна Крис, ей понравится, конопушке, как там она, человечек?>
- Слушайте, - услыхал он голос Штирлица; тот стоял у него за спиной и разглядывал деревянную маску, сделанную из белого ствола пальмы, - за вами тут тоже топает высокий, крепкий парень, стриженный бобриком, в сером костюме; глаза маленькие, нос боксерский; он вышел за вами из самолета. Меняет его, как мне кажется, девка, похожа на здешнюю, в белом платьице с большим хурджином на боку; а парень постоянно ходит с портфелем свиной кожи, довольно толстым, в таких таскают разобранные автоматы, по облику американец.
- Спасибо, - не оборачиваясь, сказал Роумэн.
- Любимую высвободили?
- Да.
- Где она?
- Миссис Роумэн в Штатах. Вы убеждены, что за мной ходят?
- Да.
- Вы больше не прихрамываете... Что, это был камуфляж?
Штирлиц не смог скрыть улыбки, в чем-то даже по-мальчишески тщеславной:
- Заметили в зеркальце?
- Да.
- Это поразительная история, расскажу... Поболтаем здесь, пока ваш паренек не подвалил к нам? Или встретимся позже?
- За мной не было машины, я проверился. Все это довольно странно.
- Я очень рад видеть вас, Роумэн.
- Как ни странно, я тоже.
- Я вас подхватил в аэропорту, как только вы прилетели. Очень ждал. Постарайтесь вспомнить, фамилия Викель из лиссабонского ИТТ вам ни о чем не говорит?
- Нечего вспоминать, Португалия - не моя епархия.
- А Ригельт, штурмбанфюрер Ригельт, ничего о нем не знаете?
- Нет... А почему бы нам не поговорить в машине? Если увидим <хвост>, я смогу оторваться, да и вы не ковыляете больше, уйдете через проходные дворы, заборы-то соломенные, нырк - и нет!
- Идите первым, только попробуйте поскорее завести мотор, - Штирлиц усмехнулся, - тогда я к вам и сяду. Поезжайте к реке, в случае чего легко оторваться, дорога довольно широкая, преследование заметно, есть хорошие повороты в район порта. На всякий случай, я остановился на калле' Менендес Пелайо, семь, ателье художника Бенитеса. К вам в <Эксельсиор> идти нет резона. Телефон ваш знаю, позвоню два раза, опущу трубку значит, что-то экстренное; на почте, если <хвоста> ну будет, впрыгну в машину.
_______________
' К а л л е (исп.) - улица; аргентинцы произносят <кажже>
- В машине не могли сказать? - Роумэн, не оборачиваясь пожал плечами. - Что-то слишком уж вы конспирируете. Странно, что за мной топают, неужели в а ш и?
Они дошли до машины: Роумэн - впереди, а Штирлиц, то и дело задерживаясь у прилавков, - следом.
Рядом с <Фордом> никакой машины не было; в другом конце улицы в моторе разбитого <Джипа> без левого крыла копался парагваец в белых шортах и сандалетах на босу ногу. Машина экономического советника, постонав, сколько и было положено, наконец завелась, и снова в дрожащем, слоистом воздухе повисло бело-голубое облачко, цветом похожее на грозовую тучу.
Штирлиц быстро сел рядом с Роумэном и сразу же включил радио. Звука не было - мертво.
- Чья машина? - спросил Штирлиц.
- Нашего парня из посольства. Разгильдяй чертов! Не автомобиль, а катафалк, хотя набирает здорово, с
