Король поспешно подошел к лорду Гленварлоху и, с любопытством бросив взгляд на бумагу, воскликнул:
— Клянусь нашей королевской властью, это тот самый подписанный нами приказ о выдаче денег, который давно считался потерянным! Как он у вас очутился, госпожа новобрачная?
— Это тайна, — сухо ответила Марта.
— Тайна, которую мой язык никогда не выдаст, если только король не прикажет мне, как своему подданному, — твердо сказал Ричи.
— Я тебе приказываю, приказываю, — проговорил Иаков, заикаясь и дрожа от нетерпения и любопытства, как заядлая сплетница.
Сэр Манго, также снедаемый любопытством, а еще больше злорадным желанием дознаться до сути чужой тайны, перегнул вперед свое длинное, тощее туловище наподобие согнутого удилища, убрал редкие седые волосы за ухо и приложил к нему ладонь, дабы не проронить ни одного звука из ожидаемого сообщения. И хотя Марта угрожающе нахмурилась, Ричи безбоязненно продолжал объяснять королю, что «его покойный тесть, в общем человек славный и очень осторожный, отличался излишним запасом житейской мудрости, которая временами несколько искривляла прямоту его пути: он любил рыться в чужих вещах, и порою кое-что прилипало к его пальцам».
— Стыдись, Ричард! — воскликнула Марта. — Если уж предавать огласке его позор, будь по крайней мере краток. Да, милорд, — добавила она, обращаясь к Найджелу, — золотая монета была не единственной приманкой, которая тянула несчастного старика в вашу комнату той злополучной ночью. Он хотел похитить у вас этот документ и осуществил свое намерение. Подлый стряпчий был в то утро у него, и для меня нет сомнений, что именно он подбил впавшего в детство старика на этот гнусный поступок, чтобы создать еще одну помеху к выкупу вашего поместья. Если вдохновителем постыдного заговора было некое более важное лицо, то да простит ему бог, ибо он сейчас там, где держат ответ за свои преступления.
— Аминь! — произнес лорд Гленварлох, и все повторили за ним это слово.
— Мой отец, — продолжала Марта, и суровое лицо ее на миг исказила невольная судорога, — мой отец поплатился жизнью за свое преступление и безумие. Я твердо убеждена, что негодяй, который был у него поутру и подстрекал к краже королевского приказа, снял с окна болты, чтобы в него могли проникнуть убийцы.
Несколько мгновений все хранили молчание. Король первый нарушил его, приказав немедленно начать поиски преступного стряпчего.
— I, lictor, — закончил он, — colliga manus — caput obnubito — infelici suspendite arbori. note 207
Лоустоф с должной почтительностью сообщил, что стряпчий скрылся в день убийства лорда Дэлгарно и с тех пор о нем ничего не слышно.
— Пусть его ищут, — сказал король. — А теперь поговорим о другом — от подобных историй кровь стынет в жилах, они совсем не подходят для свадебного торжества. О, Гимен, Гименей! — добавил он, щелкнув пальцами. — Лорд Гленварлох, что вы скажете мистрис Мониплайз, нашей славной новобрачной, которая в день вашей свадьбы вернула вам отцовское поместье?
— Пусть не говорит ничего, мой государь, — возразила Марта. — Это будет больше соответствовать его и моим чувствам.
— Во всяком случае, я должен отдать вам деньги, истраченные на выкуп закладной, — сказал лорд Гленварлох, — я не могу оставаться вашим должником.
— Мы после поговорим об этом, — сказала Марта, — моим должником вы никак быть не можете.
И она решительно сжала губы, показывая, что разговор на эту тему исчерпан.
Однако сэр Манго не склонен был расстаться с этой темой и, воспользовавшись непринужденностью обстановки, обратился к Ричи:
— Странная история с вашим тестем, почтенный. Ваша жена, кажется, не очень-то благодарна вам за то, что вы все разболтали.
— Я поставил себе за правило, сэр Манго, всегда рассказывать сам все дурное, что я знаю о своем семействе, — ответил Ричи. — Если я этого не сделаю, сделают другие.
— Смотрите, Ричи, похоже, что жена возьмет верх в вашем супружеском союзе.
— Если она прибегнет к словам, то я, хвала небу, умею, подобно некоторым, притвориться глухим, а если она перейдет к тумакам, то у меня обе руки целы, чтобы справиться с ней.
— Опять-таки хорошо сказано, Ричи, — заметил король. — Он нанес вам двойной удар, сэр Манго. Право, госпожа новобрачная, для дурака ваш муженек довольно сметлив.
— Есть дураки, которые наделены сметливостью, государь, — ответила Марта, — есть дураки, которые наделены храбростью, бывают даже дураки образованные, но от этого они не перестают быть дураками. Я выбрала этого человека, потому что он был моим защитником в трудное для меня время, а вовсе не за ум или остроумие. Он по-настоящему честен, и его доброе сердце и крепкая рука искупают некоторое чудачество. Если мне пришлось искать защитника в этом мире, который для меня дикая пустыня, благодарю бога, что я не встретила кого-нибудь похуже.
— Сказано до того разумно, — проговорил король, — что, клянусь душой, я попробую сделать его еще лучше. Преклони колена, Ричи. Одолжите мне кто-нибудь свою шпагу. Дайте вы, мейстер Лоустоф. Незачем выдергивать ее с такой студенческой удалью, будто вы собираетесь проткнуть бэйли.
Король взял шпагу отвернувшись — ибо, как уже известно, он не выносил вида обнаженного оружия, — попытался положить ее на плечо Ричи и чуть не выколол ему глаз. Ричи отпрянул, хотел подняться, но Лоустоф его удержал, а сэр Манго придал надлежащее направление королевскому оружию, и посвящение, таким образом, было благополучно завершено.
— Surge, carnifex, note 208 встань, сэр Ричард Мониплайз из Касл Коллопа! А теперь, милорды и верноподданные, приступим к обеду, а не то наш куриный бульон с пореем остынет.
КОММЕНТАРИИ
События, изображенные в романе «Приключения Найджела» (1822), происходят в 20-е годы XVII века — во вторую половину царствования Иакова I, первого английскою короля из династии Стюартов. Преемник Елизаветы Тюдор, Иаков I взошел на престол в 1603 году, в одну из самых тревожных эпох английской истории.
Процесс распада феодальных отношений, происходивший в Англии на протяжении XVI века, в начале XVII столетия вступил в свою решающую стадию. В стране назревал конфликт между буржуазией и феодальным дворянством. Абсолютная монархия, некогда служившая преградой разнузданному произволу феодалов, превращалась в опору реакции и тормоз капиталистического развития страны. Поэтому борьба с ней была общим делом всего английского народа. Кризис английского абсолютизма особенно острую форму принял при новой династии.
Уже при Иакове I наметился резкий поворот в сторону феодально-католической реакции. Иаков I пытался укрепить свой трон с помощью реакционной феодальной аристократии. Представители старинных аристократических родов, утративших свое могущество в эпоху Тюдоров, при Стюартах вновь подняли голову. Царствование Иакова I проходило под знаком все усиливающихся разногласий между буржуазией и феодальным дворянством. Эти разногласия и растущая нищета народных масс — такова была обстановка английской жизни в первую половину XVII века. Проводя политику сближения с католической Испанией, Стюарты окончательно восстановили против себя английский народ. Всеобщее возмущение нашло исход в революции.
В 1649 году Карл I — второй король из династии Стюартов — сложил свою голову на эшафоте. Эпоха, которую изображает Вальтер Скотт в своем романе, была прологом к грозным событиям 40-х годов XVII века. Такой она представлялась и Скотту. «Во времена его (Иакова) царствования, — пишет он, — были посеяны семена раздора, из которых впоследствии выросла междоусобная война».
Однако в романе «Приключения Найджела» Скотт не воспроизводит жизнь предреволюционной Англии во всей полноте ее трагических противоречий. Это во многом объясняется особым характером авторского замысла.
Эпоха Иакова I заинтересовала романиста прежде всего своим бытом и нравами. По свидетельству Локарта — биографа и друга писателя, Скотт в 1821 году начал работать над книгой, построенной в виде
