нашего дома.
Лорд Дэлгарно отдал распоряжение, чтобы стряпчему было оказано должное внимание.
Тем временем лорд Гленварлох и горожанин подписали бумаги и обменялись документами, завершив сделку, в которой главное заинтересованное лицо понимало лишь то, что его дело находится в руках верного ревностного друга, обязавшегося достать денег и спасти его поместье от перехода в чужие руки, уплатив обусловленную сумму, за которую оно было заложено, и что церемония выкупа должна произойти в день праздника урожая, первого августа, в полдень, возле гробницы регента графа Мерри, в соборе святого Эгидия в Эдинбурге. note 65
Когда с делом было покончено, граф хотел продолжать веселый пир, но горожанин, сославшись на важность документов, которые он должен был взять с собой, и на предстоящие ему завтра утром дела, не только отказался вернуться к столу, но и увлек за собой также и лорда Гленварлоха, который при иных обстоятельствах, может быть, оказался бы более сговорчивым.
Когда они снова уселись в лодку и отчалили от берега, Джордж Гериот бросил задумчивый взгляд на дом, который они только что покинули.
— Они живут, — сказал он, — по старой и по новой моде. Отец похож на старый благородный меч, заржавевший от нерадения и бездеятельности; сын подобен модной шпаге с красивой отделкой, с блестящей позолотой, согласно вкусу нашего времени, — и будущее покажет, достоин ли клинок всех этих украшений. Дай бог, чтобы это было так. Я говорю как старый друг семьи.
В пути они не вели никаких серьезных разговоров, и лорд Гленварлох, сойдя на пристани у собора святого Павла, распрощался со своим другом-горожанином и вернулся к себе домой, где его слуга Ричи, немало возбужденный событиями дня и гостеприимством экономки лорда Хантинглена, в самых ярких красках описывал свои впечатления очаровательной миссис Нелли, которая рада была слышать, что наконец-то, как выразился Ричи, солнце заглянуло и за их плетень.
Глава XI
Пора привыкнуть к нашим временам:
Порок теперь похож на добродетель -
Уж друг от друга их не отличишь.
Они одно и то же носят платье,
Одно едят, в таких же спят постелях
И разъезжают в тех же экипажах,
Что честные дворяне.
На следующее утро, когда Найджел, окончив свой завтрак, размышлял о том, как бы ему провести день, его внимание привлек какой-то шум на лестнице, и вскоре в комнату вбежала миссис Нелли, красная как рак, едва способная произнести:
— Какой-то молодой дворянин, сэр… Не иначе как лорд, — прибавила она, слегка проведя рукой по губам, — такой дерзкий… молодой лорд, сэр, хочет видеть вас.
И вслед за ней в тесную каморку легкой походкой вошел лорд Дэлгарно, веселый, непринужденный, видимо, не менее обрадованный встрече со своим новым другом, как если бы он встретился с ним в роскошных покоях дворца. Найджел, напротив (ибо юность — раба таких условностей), был смущен и унижен тем, что такой блестящий щеголь застал его в комнате, которая при появлении в ней элегантного и нарядно одетого кавалера показалась ее обитателю еще более низкой, тесной, темной и убогой, чем прежде. Он собирался было извиниться за скромность обстановки, но лорд Дэлгарно перебил его.
— Ни слова об этом, — сказал он, — ни единого слова. Я знаю, почему вы бросили здесь якорь; но я умею хранить тайну. С такой прелестной хозяйкой даже трущоба покажется дворцом.
— Клянусь честью!.. — воскликнул лорд Гленварлох.
— Нет, нет, не тратьте лишних слов, — сказал лорд Дэлгарно. — Я не сплетник и не собираюсь становиться вам поперек дороги; в лесу, слава богу, довольно дичи, и я сам смогу подстрелить для себя лань.
Он произнес эти слова таким многозначительным тоном и его объяснение выставляло мнимые любовные похождения лорда Гленварлоха в таком выгодном свете, что Найджел прекратил всякие попытки разубедить его; и (такова слабость человеческой натуры), стыдясь вымышленного порока, быть может, меньше, чем действительной бедности, он переменил тему разговора, не опровергнув досужих вымыслов молодого придворного, бросавших тень на репутацию бедной миссис Нелли и его собственную.
Он нерешительно предложил гостю закуску. Лорд Дэлгарно оказал, что давно уже позавтракал, но только что сыграл партию в теннис и с удовольствием выпьет кружку слабого пива из рук прелестной хозяйки. Миссис Нелли не преминула сама поднести ему живительный напиток; лорд Дэлгарно отведал его, похвалил и, бросив внимательный взгляд на хозяйку, с торжественным видом провозгласил тост за здоровье ее супруга, едва заметно подмигнув лорду Гленварлоху. Миссис Нелли была очень польщена, пригладила рукой передник и сказала, что «их светлости поистине оказали большую честь ее Джону. Он Добрый, заботливый семьянин, на всей улице такого не сыщешь, а то и до северной заставы, что у собора святого Павла».
Вероятно, она стала бы распространяться о разности в летах, как о единственном облаке, омрачающем их супружеское счастье, но ее постоялец, не желая больше выслушивать насмешки своего веселого друга, вопреки обыкновению, сделал ей знак удалиться.
Лорд Дэлгарно посмотрел ей вслед, затем взглянул на Гленварлоха, покачал головой и продекламировал хорошо известные стихи:
— Но довольно, — сказал он, меняя тон, — почему я должен мучить вас, я, у которого на счету немало собственных подобных проказ, вместо того чтобы попросить прощения за свой непрошеный визит и сообщить, для чего я пришел.
С этими словами он сел на стул и, поставив другой перед лордом Гленварлохом, несмотря на его стремительную попытку опередить гостя в оказании этого акта вежливости, продолжал тем же тоном непринужденной фамильярности:
— Милорд, мы соседи, и мы только что познакомились. Я уже достаточно много слышал о нашей дорогой северной отчизне и прекрасно понимаю, что в Шотландии соседи должны быть закадычными друзьями или смертельными врагами — они должны или идти рука об руку, или стоять друг против друга со скрещенными шпагами; я предпочитаю идти рука об руку, если вы не отвергнете мое предложение.
— Как мог бы я, милорд, — воскликнул лорд Гленварлох, — отвергнуть ваше искреннее предложение, даже если бы ваш отец не стал для меня вторым отцом?
И, взяв лорда Дэлгарно за руку, он прибавил:
— Мне кажется, я не потерял напрасно времени, ибо за один день пребывания при дворе я приобрел доброго друга и могущественного врага.
— Друг благодарит вас, — ответил лорд Дэлгарно, — за ваше справедливое мнение; но, мой дорогой Гленварлох, — впрочем, мне кажется, титулы и фамилии звучат слишком церемонно в обращении между двумя потомками столь знатного рода, — как ваше имя?
— Найджел, — ответил лорд Гленварлох.
— Так будем же Найджелом и Малколмом друг для друга, — сказал его гость, — и милордами для окружающего нас плебейского мира. Но я хотел спросить вас, кого вы считаете своим врагом?
— Не кого иного, как самого всесильного фаворита, великого герцога Бакингема.
— Вам это приснилось! Что могло внушить вам такую мысль? — воскликнул Дэлгарно.
— Он сам сказал мне это, — ответил Гленварлох, — и он поступил со мной честно и благородно.
— О, вы еще не знаете его, — сказал его собеседник. — Герцог отлит из сотни благородных огненных металлов, и, подобно ретивому коню, он делает нетерпеливый скачок в сторону при появлении малейшего препятствия на своем пути. Но при таких мимолетных вспышках он не думает что говорит. Слава богу, меня он слушает больше, чем кого-либо из окружающих. Вы должны посетить его вместе со мной, и вы увидите, какой прием вам будет оказан.
— Я уже сказал вам, милорд, — промолвил Гленварлох твердым и несколько надменным тоном, — что герцог Бакингем без всякого повода объявил себя моим врагом перед лицом всех придворных; он должен
