вспомнил, что находится в Эльзасе, где драки между буйными обитателями не редкость. Однако крики возобновились, быстро следуя один за другим, и Найджел уже не сомневался, что они раздаются в том самом доме, где он находится, хотя звучат как-то приглушенно…
Найджел поспешно вскочил, наскоро оделся, схватил шпагу и пистолеты и бросился к дверям. Теперь крики звучали с удвоенной силой и неслись, как ему показалось, из комнаты ростовщика. Доступ на галерею преграждала запертая дверь, и отважный юноша тщетно тряс ее в пылком нетерпении. Внезапно он вспомнил о потайном ходе. Он побежал обратно в свою комнату, с трудом нашарил и зажег свечу; непрекращавшиеся вопли терзали его, но еще больше он страшился, как бы они не смолкли.
Он бросился вперед по узкому извилистому коридору на шум, который хлынул теперь ему в уши; спускаясь по узкой лестнице в конце коридора, он различил приглушенные голоса мужчин, подбадривавших друг друга:
— Проклятая ведьма, стукни ее как следует… Заткни ей рот… Вышиби ты ей мозги!
Между тем голос его хозяйки теперь уже еле слышно повторял: «Убийство! На помощь!»
Внизу лестницы была небольшая дверь; она подалась под ударом Найджела, и он одним прыжком очутился на месте действия, держа заряженный пистолет в одной руке, свечу — в другой и обнаженную шпагу — под мышкой. Два грабителя, хотя и с большим трудом, уже почти одолели дочь Трапбуа, которая, судя по тому, что на полу валялись обрывки ее одежды и клочья ее волос, видимо, сопротивлялась самым отчаянным образом. Казалось, она вот-вот заплатит жизнью за свою стойкость, — один из негодяев уже вытащил длинный складной нож, но появление Найджела привело их в замешательство. Как только они повернулись к Найджелу, тот выстрелом из пистолета уложил на месте грабителя, державшего нож, а на второго, который кинулся на него, напал со шпагой, запустив ему сперва в голову подсвечником.
В комнате было темно, и только бледный свет луны проникал в окно. Грабитель выстрелил, но промахнулся, попытался защищаться шпагой, потом струсил, подбежал к окну, выпрыгнул и скрылся. Найджел наудачу выстрелил ему вслед, а затем попросил зажечь свечу.
— В кухне горит очаг, — ответила Марта Трапбуа, сохраняя присутствие духа, какого было трудно ожидать от нее. — Погодите, вы не знаете, куда идти, я схожу сама. О, мой отец, мой несчастный отец! Я знала, что этим кончится, и все из-за проклятого золота! Они убили его!
Глава XXV
Смерть ловит нас врасплох и, словно нянька
Рассерженная, отрывает нас
От наших игр и милых побрякушек.
Смерть разрешает нас от обязательств
На этом грешном свете, — но бог весть,
Простят ли там, где суд творится правый!
Ужасное зрелище представилось Найджелу, когда Марта Трапбуа вернулась со свечой. Суровые и жесткие черты лица Марты были искажены горем, страхом и злобой, и из всех этих чувств злоба преобладала. На полу лежало тело грабителя, распростившегося с жизнью без единого стона; кровь его, обильно вытекая из раны, окрасила все вокруг. Там же на полу лежал еще один труп; в порыве отчаяния несчастная женщина упала на него, ибо это было тело ее злополучного отца. В следующий миг она вскочила на ноги и, воскликнув: «Он, может быть, жив еще!», попыталась поднять его. Найджел поспешил помочь ей, при этом он невольно взглянул на раскрытое окно, и Марта, чьей проницательности не притупили ни злоба, ни страх, не преминула правильно истолковать его движение.
— Не бойтесь! — воскликнула она. — Не бойтесь этих подлых трусов — мужество так же неведомо им, как сострадание. Будь у меня оружие, я справилась бы с ними сама, безо всякой помощи. Бедный отец, помощь явилась слишком поздно, она не нужна этому хладному, бездыханному трупу. Он умер, умер!
Они старались приподнять старика, но его неестественная тяжесть и негнущиеся конечности ясно показывали, что жизнь покинула бренную оболочку. Найджел осмотрел труп, ища рану, но не нашел ее. Дочь покойного, сохраняя присутствие духа, какое не многие дочери способны проявить в такую минуту, обнаружила орудие убийства: нечто вроде шарфа, которым грабители туго стянули горло старика, сначала для того, чтобы заглушить крики о помощи, а затем — чтобы пресечь жизнь. Марта развязала роковой узел и, оставив тело на руках у лорда Гленварлоха, побежала за водой, за спиртом, за нюхательной солью, в надежде, что жизнь не совсем угасла. Однако надежда оказалась тщетной. Марта потерла отцу виски, приподняла голову, ослабила ворот ночной рубашки (он, видимо, встал с кровати, заслышав шаги воров) и наконец с трудом разжала его окостеневшие пальцы; из одной руки при этом выпал ключ, из другой — та самая золотая монета, которой незадолго до того так жадно добивался бедняга и которую в помрачении своих умственных способностей он собирался защищать с такой отчаянной энергией, словно от этих денег зависела его жизнь.
— Напрасно, все напрасно, — проговорила дочь, отступаясь наконец от бесплодных попыток вернуть к жизни того, кого жизнь безвозвратно покинула в тот, миг, когда жестокие руки убийц сдавили его горло. — Все напрасно, он убит. Я всегда ожидала этого, и теперь судьба сделала меня свидетельницей его гибели. Она подняла ключ и золотой, но тут же швырнула их обратно на пол и воскликнула:
— Будьте прокляты! Вы послужили причиной его смерти!
Найджел хотел заговорить, хотел напомнить Марте, что нужно немедленно принять меры, чтобы задержать скрывшегося убийцу, а также, чтобы обезопасить себя на случай его возвращения, но она резко перебила.
— Молчите, — сказала она, — молчите. Неужели того, что у меня на сердце, недостаточно, чтобы свести меня с ума? Могу ли я о чем-нибудь думать, когда передо мной мертвый отец? Говорю вам, молчите, — повторила она еще более непреклонным тоном. — Разве может что-либо дойти до слуха дочери, когда тело убитого отца лежит у нее на коленях?
Однако лорд Гленварлох, как ни был он потрясен силой ее горя, не мог не сознавать затруднительности собственного положения. Оба пистолета его были разряжены. Грабитель мог вернуться. Возможно, помимо убитого товарища, у него были и другие сообщники. Найджелу даже показалось, будто он слышит за окном шепот. Он торопливо объяснил Марте, что необходимо пойти за пулями и порохом.
— Вы правы, — сказала она несколько презрительно, — вы и так проявили храбрость, какой я не ожидала от мужчины. Что же, спасайте свою жизнь, ибо таково ваше намерение, а меня предоставьте моей участи.
Не желая тратить время на пустые объяснения, Найджел через потайной ход поспешил в свою комнату, захватил порох и пули и так же быстро вернулся назад; он сам был удивлен тем, что в темноте безошибочно преодолел все повороты на пути, по которому прошел всего один раз, да еще в минуту сильного волнения. Когда он возвратился, бедная девушка стояла неподвижно, как статуя, возле трупа отца, который она положила на пол, прикрыв его лицо полой халата. При виде Найджела она не выразила ни удивления, ни радости и спокойно сказала ему:
— Сетования мои кончились. Мое горе — по крайней мере то, которое могут видеть люди, — позади. Но я добьюсь возмездия, и подлый негодяй, убивший несчастного, беззащитного старика, которому и так не много оставалось жить, недолго будет обременять собой землю. Чужеземец, само небо назначило вас способствовать мщению, уготованному за это злодейство; идите к Хилдеброду — там пьянствуют ночи напролет. Пусть он придет сюда. Это его долг, он не посмеет отказать в помощи и не откажет в ней, зная отлично, что я могу щедро вознаградить. Что же вы медлите? Идите сейчас же.
— Я пошел бы, — ответил Найджел, — но боюсь оставить вас одну; злодей может вернуться и…
— Правда, сущая правда, — ответила Марта, — он может воротиться. Мне все равно, если он убьет меня, но он может завладеть тем, что его здесь более всего прельщает. Держите ключ и монету — и то и другое еще пригодится. Защищайте свою жизнь, если на вас нападут, а если вы убьете злодея, я озолочу вас. Я сама пойду за герцогом.
Найджел собрался было возразить, но она уже исчезла, и через минуту он услышал стук наружной двери. Он хотел последовать за ней, но, припомнив, что от трактира Хилдеброда до дома Трапбуа недалеко, решил, что Марте дорога знакома лучше, чем ему, и не представляет для нее опасности, а потому он поступит благоразумнее, оставшись по ее совету на страже.
Для человека, непривычного к подобному зрелищу, не очень приятно было остаться одному в комнате с
