интересует...
- Я, между прочим, для тебя все рассказывал!
- Ой, мама! - сказала вдруг Юля.
Навстречу шла Лола Игнатьевна и смотрела на них пристально и недоумевающе.
- Свернем! - зашептала Юля.
- Ни за что! - восстал Саня. - Что я, мальчик, прятаться!
- Здравствуйте, - сказали они чинно, поравнявшись с завучем.
- Здравствуйте, Александр Арсеньевич... Здравствуй, Петухова... Гуляете?.. - растерянно поинтересовалась Лола Игнатьевна.
- Гуляем, - хором ответили Саня и Юля.
Недоумение на лице завуча медленно, но верно сменялось неодобрением. Было заметно, что Лоле Игнатьевне есть что сказать гуляющим учителю и ученице, но что-то (педагогическая этика, видимо) ее сдерживает. Зато можно было не сомневаться, что в другое время и в другом месте каждому будет сказано все, что положено.
- До свидания, - вежливо сказал Саня. - Мы пойдем.
- До свидания, - отозвалась Лола Игнатьевна и твердо сжала губы.
- Она стоит, нам вслед смотрит, - оглянулась Юля. - Что теперь будет?
- Ничего! - нахмурился Саня. - В конце концов, это ее не касается.
- Наверно, она так не думает, - предположила Юля.
Саня и сам об этом догадывался, но сказал беззаботно:
- Да ну ее!
Исупов Леша был доставлен в школу пожилой толстой лейтенантшей детской комнаты милиции. Исупов Леша бил стекла. И не где-нибудь, а именно в детской комнате милиции.
- Подошел, взял камень, - растроенно повествовала лейтенантша, - и запустил в окно... И стоит, нахал, смотрит! Даже не убегает!
- Выйди пока в коридор, - велел Исупову Арсений Александрович. Слушай, Александр, а что это с ним в последнее время творится?
Саня пожал плечами.
- Может, врачам его показать?
- Не выгораживайте, не выгораживайте! - осерчала лейтенантша. - Чуть что - они сразу у вас больные делаются!
- Погодите! - поморщился Арсений Александрович. - Не надо так решительно возмущаться, с мальчиком явно что-то происходит...
- То-то он стекла бьет, болезный!
- Скажите, - грозно взглянул на лейтенантшу директор, - если бы вы были хулиганкой, стали бы бить стекла среди бела дня да еще в детской комнате милиции?
- Запросто! - ответила лейтенантша, без труда представив то, о чем ее просили. - У нас знаете какие отчаянные экземпляры попадаются! Это ж одно удовольствие - высадить стекло именно в детской комнате милиции, после этого и уважать себя можно...
- А эти отчаянные экземпляры предпочитают уважать себя на воле или в милиции?
- Чего? - не поняла лейтенантша.
- Я спрашиваю, выбив стекло, вы бы что, стояли и ждали, когда вас заберут?
- Ну вот еще, убежала бы! - сказав эти слова, она задумалась. Действительно, чего ж это он?.. Ведь стоял, долго стоял... Мы-то сначала растерялись.
- Кабы я знал, чего он... - вздохнул Арсений Александрович.
А Исупов Леша понуро стоял в коридоре, и лицо его не выражало ни раскаяния, ни страха, а только отчужденность. Будто не он час назад высадил стекло, не его привели к директору и не ему грозят теперь серьезные неприятности...
- Александр, дома у него как?
- Да нормально, кажется...
- Брат, что ли? - спросила лейтенантша, взглянув на Саню. - Похожи... Ты в каком классе?
- Это классный руководитель, - разъяснил директор, стараясь не улыбнуться.
- Ну-у? - Женщина вздохнула. - Учителя нынче... Такие молоденькие, господи...
- Давайте о деле говорить, - нахмурился Саня, которому слова эти не очень понравились.
- А чего говорить-то? - вздохнула женщина. - Разбирайтесь, а я пошла... Дел-то у нас невпроворот...
- Исупов! - позвал Арсений Александрович. - Заходи. И рассказывай...
- Чего? - дернул Леша плечом.
- Зачем ты все это устраивал?.. Говори-говори. Ведь была же у тебя какая-то цель, верно?
- Не было... - ответил ученик, взглянув исподлобья.
- Не ври.
Исупов замкнуто молчал.
- Ладно, Исупов, - хмыкнул директор, - чтоб ты не думал, что директора школ беспросветно глупые люди, я тебе помогу. Слушай меня. Уроки ты срывал нарочно...
'Как это - нарочно? - удивленно подумал Саня. - Зачем? Чепуха какая!'
- При этом ты всеми силами стремился получать двойки. Тоже нарочно, потому что ученик ты - хороший. Способный. И учиться тебе легко. Но и этого показалось тебе мало: ты закурил в туалете... И именно в тот момент, когда туда вошел дежурный учитель. Обрати внимание на то, что дозорный в коридоре успел всех предупредить и все благополучно выбросили сигареты. Только ты стоял и курил. И чуть в обморок не упал, кстати, потому что курить не умеешь...
Исупов Леша подавленно молчал.
- И что же из всего этого следует? - задумчиво спросил директор. - В течение двух недель ты совершал хулиганские действия не по велению сердца, не от души, если так можно выразиться, а с какой-то загадочной целью, стараясь зарекомендовать себя отпетым хулиганом. Ты лез на рожон...
'А ведь верно... - ахнул Саня. - Почему же я этого сразу не заметил?!'
- Но тебе крупно не повезло, - со вздохом продолжал Арсений Александрович. - Потому что классный руководитель все время покрывал тебя, спасал, в общем, сводил твои старания на нет, да еще и глядел на тебя с обидой. Тебе и так было плохо, потому что делать все, что ты делал, тебе было совестно, а он смотрел на тебя с укором и ждал, когда же ты одумаешься. Я все правильно говорю?
Исупов Леша горестно кивнул.
- А одуматься ты не мог...
- Да!
- Ну а теперь объясни, зачем?
Исупов Леша сказал стеклянным голосом:
- Чтоб их вызвали...
- Кого - их? Куда вызвали? По порядку, а то не совсем понятно.
- Родителей, - по порядку ответил Исупов. - В школу...
- Угу, - пробормотал Арсений Александрович и искоса взглянул на сына.
- Я не дам им разойтись, - звонко и зло произнес Леша. - Не дам, и все!
Родители ссорились давно. Вечером, когда Леша и Виталька 'спали'. Они ссорились, а бессонные братья лежали во тьме и слушали. Виталька засыпал первым. Он был маленький. А Леша лежал, слушал его ровное сопение и думал, думал... Потому что вон она - полоска света под дверью, и там тоже не спят. Разговаривают...
- Надо иметь мужество, - говорят там, - и смотреть правде в лицо. Мы уже не любим друг друга...
- Да, надо исправлять ошибку, пока ее еще можно исправить, ведь жизнь проходит...
Они каждый вечер так говорят.
Это мама так говорит папе. Это папа так говорит маме.
- Раз все ушло, зачем мучиться, кому это надо? - говорят они, а Леша Исупов лежит в темной комнате, слушает и думает: 'Мне. Мне это надо, у меня ничего не ушло, я люблю вас...'
- Сан Сенич, - сказал Лешка, вдруг решившись, - пойдемте к нам, я вас очень прошу! - и он заговорил
