его реплика приведет.
От Оли с Мишей Демьян деловым шагом направился к Красилиным. Нюра в это время говорила брату:
- Если он и правда тот самый Альфред, то я эту Тамару очень даже понимаю. Перед ней нормальный культурный человек, так на черта ей в Тараскина влюбляться, в охламона такого!
- Ага, - согласился Федя, и в этот момент перед ними возник Демьян.
- Олька с Мишкой говорят, чтобы сейчас Вальку не бить. Чтобы Тараскина подождать... Чтобы сообща, значит...
Нюра сузила глаза.
- Слушай-ка, ты! Иди ты знаешь куда?!
- Па-анятно! - протянул Демьян, и все тем же деловым шагом вернулся к Оле с Мишей.
- Федька с Нюркой тоже сказали, чтобы погодить, чтобы вместе с Тараскиным... - быстро проговорил он и, не добавив ни слова, устремился к Русико, Матильде и Зурабу.
Здесь никто не сомневался, что Валя - это легендарный Альфред, но мнения о нем разделились. Русико по-прежнему настаивала на том, что виновата во всем неверная Тамар, за что она и получила по заслугам, Зураб уверял, что Альфред поступил непорядочно, отбивая возлюбленную у товарища. Но когда подошел Демьян и сказал, что старшие будут бить Валентина только вместе с Тараскиным, он неожиданно сказал:
- А я нэ буду. Ни бэз Тараскина, ни при Тараскинэ.
- Почему? - опешив, спросил Демьян.
- Нэ благородно: столько человэк на одного. Пуст дэрутся одын на одын.
Демьян приблизил приплюснутый нос к острому носу Зураба.
- Ты понимаешь, гад, что Тараскин сделает за такое?
- За что такое?
- Ну... что ты не хочешь помогать. Он тебе морду набьет!
- Пуст бьет. У мена свой голова на голова ест (от волнения Зураб забыл, что ему следовало сказать: 'У меня своя голова на плечах есть').
- Матильда, ужинать! - крикнула из окна Мария Даниловна.
- Иду-у! - ответила Матильда и, взглянув на одиноко стоявшего Валю, ушла.
Это напомнило Оле, Мише и Красилиным, что им и в самом деле пора ужинать, и Валя увидел, как они разошлись по своим подъездам. Через минуту мимо него прошагал Демьян.
- Я тоже пошел. Значит, это... ужинать. Ты тут погоди, никуда не уходи.
Во дворе, кроме Вали, остались только Зураб и Русико, стоявшие в некотором отдалении. Они пошептались, оглянулись по сторонам и вдруг направились к Рыжову.
- Дай честный слово, что никому нэ скажешь, что я тебэ говорил, сказал Зураб.
- Н-ну... Даю честное слово, - с запинкой ответил Валя.
- Быстро уходы отсюда. Тараскин придот - тэба бит будут.
- Кто бить будет?
- Всэ! - Зураб обвел маленькими черными глазками подъезды, куда удалились Красилины, Оля с Мишей и Матильда. - Я всо тэбэ сказал. Пойдом, Русудан!
Теперь Валя остался один.
Уже совсем стемнело. Включились дворовые фонари. Вроде бы Валя был готов ко всяким неожиданностям, а все-таки предупрждение Зураба ошеломило его. Вместо того чтобы последовать совету Григошвили и поскорей убраться отсюда, он сел на скамью и предался весьма сумбурным размышлениям.
- Ничего себе внедрился! - пробормотал он вслух.
С грустью Валя вспомнил слова отца о том, что его сын привык сначала действовать, а потом думать, что из этого получится. И ведь правда: ну что ему стоило сначала немножко поразмыслить, прежде чем так глупо откликаться на голос парня в белой кепке? Тогда бы, поняв, что это не Тараскин его зовет, он ответил бы, что его имя не Валентин, а какое-нибудь еще, и все пошло бы по намеченному им плану. Ну а теперь? Если он останется торчать здесь, то ему действительно могут накостылять. А главное, он Лешку подведет, ведь тот сказал, что его самого могут прикончить, если он откажется участвовать в избиении своего гостя.
Обдумав все, Валя понял, что его первоначальный замысел, ночевать где-нибудь в подвале или на чердаке, был верен. Он пожалел о выброшенных газетах и посмотрел на Лешкин подъезд: может быть, там есть нормальная лестница, ведущая на чердак? А собственно говоря, зачем ему там ночевать? Он может лишь переждать какое-то время, потом спуститься к Тараскиным и жить у них как бы на конспиративной квартире.
Он встал со скамьи, но тут к площадке с песочницей подошла девчонка в широченных брюках и в тельняшке под распахнутым жакетиком. Она посмотрела в одну сторону, в другую и какими-то крадущимися шажками приблизилась к Вале.
- Вы знаете, - тихо сказала она, - мне надо с вами поговорить. Почему-то Матильде было неловко обращаться к Вале на 'ты'.
- Пожалуйста! - так же тихо ответил Валя. При свете фонарей на площадке он заметил, какими расширенными и неподвижными глазами Матильда смотрит на него.
- Мне нужно задать вам один вопрос.
- Слушаю.
- Вот... ваше имя - Валентин... А... а в школе вас за что-то прозвали Альфредом?
Голова у Вали заработала со скоростью электронно-вычислительной машины. Альфред! Что это еще за Альфред? А может быть, это имя или прозвище - ключ к разгадке какой-то тайны? И, помедлив немного, Валя ответил:
- Н-ну... предположим.
При этих словах Матильду сильно качнуло. Валя даже испугался, что она сейчас упадет, но она удержалась на ногах и спросила, глядя еще пристальней:
- Нет... нет, скажите: вы точно Альфред?
- Ну, совершенно точно, а кто же еще? - уже уверенно и довольно громко сказал Валя.
Матильда плюхнулась на скамейку, откинула голову на ее спинку и закрыла глаза. 'Все! - подумала она. - Теперь сомнений нет: во мне э т о сидит!'
- Что с тобой? - спросил Валя.
- Так... ничего... - сказала она слабым голосом и нашла в себе силы встать. - Альфред! Я, конечно, с риском для жизни вам это говорю, но вам надо бежать отсюда, спасаться!
Снова в голове у Вали заработала ЭВМ. Значит, Альфред - это действительно ключ! Теперь как бы опять не сделать какую-нибудь глупость, как бы поосторожней быть со своими вопросами, как бы заставить эту девчонку открыть всю тайну!
- Скажи, пожалуйста, как тебя зовут?
- Матильда. Только вы моего имени никому не называйте.
- Хорошо. Я прекрасно знаю, какая опасность мне грозит. А ты сама-то знаешь?
Матильда вскинула плечи.
- А чего тут знать?! Лешка Тараскин хочет рассчитаться с вами за все.
- За все?
- За все! - Матильда кивнула, мрачно глядя на собеседника. - И за Тамару эту самую, и за колонию для несовершеннолетних... я просто не понимаю, как вы могли сюда приехать, если между вами такое произошло. Ведь у него здесь целая банда!
Валя почувствовал, что у него отвисает челюсть, но он справился с этим. Как бы не сглупить! Как бы не задать вопроса, который даст Матильде понять, что он никакой не Альфред!
- За колонию, значит... - пробормотал он и, помолчав, спросил: - Ну а как эта... Тамара? Как она сейчас?
- Ну, вы же знаете: жива осталась. Нож только немножко до сердца не достал. А теперь вот Леша хочет с вами счеты свести.
