— Майк? Ты где?
— Тут поблизости. Что-нибудь новенького?
— Да. — Он глотал слова. — Я хочу с тобой поговорить. Можешь подойти через десять минут в гриль- бар?
— А что?..
— Узнаешь, — перебил Пат и бросил трубку.
Ровно через десять минут я был на месте и нашел Пата в отдельном кабинете. На лбу у него собрались морщины, которых прежде я не замечал.
Это его старило. Увидев меня, он выдавил слабую улыбку и махнул на кресло.
На столике лежала расстеленная вечерняя газета. Пат выразительно постучал по кричащему заголовку.
— Что ты об этом скажешь?
Я сунул в рот сигарету и закурил.
— Тебе лучше знать, Пат.
Он скомкал газету и в ярости отшвырнул ее.
Официант принес два пива, и Пат прикончил свое и заказал еще, прежде чем тот ушел.
— На меня давят, приятель. Знаешь, сколько на свете пройдох?
Миллионы. Девять десятых из них живут в нашем городе. И все могут голосовать. Они звонят какой- нибудь шишке и говорят, чего хотят. Очень скоро эта шишка получает много одинаковых звонков; значит, надо реагировать. И вот начинается давление. Здорово, да. У тебя на руках такой материал, а ты должен его бросить!
Второе пиво последовало за первым. Я никогда не видел Пата в таком состоянии.
— Я старался быть настоящим полицейским, — продолжал он. — Я старался следовать букве закона и честно выполнять свой долг. Какой обман... Мне звонят, напоминают, что я всего лишь полицейский капитан. Сиди, мол, тихо и не рыпайся!
— Ближе к делу, Пат.
— Все сводится к одному: убийство Энн Минор, конечно, можно расследовать, но без далеко идущих последствий.
Я стряхнул пепел с сигареты.
— Ты хочешь сказать, что с системой «девушек по вызову» связаны большие люди, которые не желают чтобы всплыли их имена?
— Да. Или я продолжаю работу и самым милым образом получаю отставку, или сдаюсь и спасаю свою шкуру.
Я насмешливо покачал головой.
— Такова плата за честность... Что же ты выбираешь?
— Не знаю, Майк.
— Скоро тебе придется решать.
Наши взгляды встретились, и Пат медленно кивнул. Скверная улыбка раздвинула его губы.
— Подсказал.
— Ты делаешь свое дело, а я позабочусь о тех, кто тебя беспокоит.
Если понадобится, я вколочу им зубы в глотку с превеликим удовольствием.
Дорогостоящие девицы — только одна сторона организованной проституции.
Рэкет, шантаж — все тесно переплелось. И ниточки тянутся на самый верх. Но стоит развязать один узел, как посыплется вся сеть. Надо поймать кого-нибудь, кто расколется, и, чтобы спасти шею, начнут колоться остальные. Так мы получим доказательства.
Я стукнул рукой по столу и сжал пальцы в кулак так, что кожа на суставах побелела.
— Сейчас они испуганы, заметают следы. Это паника, а в панике неизбежны ошибки. Нам нужно лишь быть наготове и ждать.
— Да, но сколько?
— Один из их людей взят ими на заметку, потому что болтал со мной.
Завтра вечером, ровно в девять тридцать субъект по имени Кобби Беннет покинет дом, где сейчас прячется, и пойдет по улице; где-то они его обязательно засекут. Вот и все: накрыв их там, мы откроем счет. Это снова здорово напугает их. Надо показать, что политикам не удалось замять дело.
— Беннет знает о плане?
— Он понимает, что должен сыграть роль подсадной утки. Это его единственный шанс остаться в живых, другого выхода нет. Ты расставишь по пути своих людей, готовых вмешаться... А Беннет пусть потом убирается.
Больше он не вернется.
