Я написал на обратной стороне конверта адрес Кобби, пометил маршрут, каким он пойдет, и протянул конверт Пату. Тот осмотрел его и сунул в карман.
— Это может стоить мне работы.
— Это может стоить тебе и головы, — напомнил я ему. — Но если выйдет, звонить и предупреждать не будут, а поспешат смыться из города. Мы ничего не переделаем — игра стара, как Ева, — но кто-то одумается и станет жить нормально, а кто-то поскорее сдохнет.
— И все из-за одной рыжеволосой девушки.
— Да. Из-за Нэнси. Все из-за того, что ее убили.
— Мы этого не знаем.
— Брось, Нэнси была приговорена. Но я чувствую что-то еще...
— Страховая компания согласна выплатить родственникам, если таковые найдутся.
— Тут-то и зарыта собака, как сказал поэт. — Я поднялся и допил пиво.
— Позвоню тебе завтра утром, Пат. Я хочу присутствовать на операции. Дашь мне знать, если расшифруете книжечку.
Он все еще ухмылялся; а в глазах его уже горел огонь, от которого у кого угодно душа могла уйти в пятки.
— Кое-что получается. У Кандида нашли заметки, сейчас их сравнивают с символами в книжке.. Так что ему придется попотеть, когда мы его найдем. Я застыл с открытым ртом.
— То есть как это «найдем»?
— Мюррей Кандид исчез, — сказал Пат.
Глава 12
Сев в машину, я начал думать над тем, что сообщил мне Пат. Исчез Мюррей? Почему? Проклятье, вечно «почему»!.. Удрал на всякий случай? Или его убрали — слишком много знал? Мюррей ловкач и наверняка имел подстраховку — объемистую папку в сейфе адвоката, которая в случае гибели владельца попадает в полицию. Большие люди вынуждены оставить его в живых из боязни замарать себя.
Нет, Мюррей целехонек. Город достаточно велик, чтобы спрятать даже его, но рано или поздно он покажется. Пат предусмотрел это, и теперь каждый автобус, каждый поезд осматривают полицейские. Готов поспорить: не одна только крыса Мюррей спешит покинуть тонущий корабль.
На улице шел дождь — моросящий, холодный, противный. Вечерние толпы заметно поредели. Магазин у дома Лолы еще работал, а буженина выглядела слишком привлекательной, чтобы пройти мимо. Нагрузившись таким количеством продовольствия, которое невозможно съесть и за месяц, я прикрыл голову целлофановым пакетом и побежал к подъезду.
Лола лежала в постели с влажным полотенцем на лбу.
— Это я, милая.
— А, я подумала, это лошадь несется по ступеням. Я положил пакет на стул и присел на край постели, потянувшись к полотенцу. Лола улыбнулась.
— О, Майк, как хорошо тебя видеть!
Она обняла меня за шею, закрыла глаза и потерлась волосами о мое лицо.
— Тяжелый день, крошка?
— Ужасный, — пожаловалась она. — Я промокла, выбилась из сил и чертовски голодна. А камеру не нашла.
— По крайней мере, я могу тебя накормить. Все закуплено. И ничего не надо готовить.
— Ты прекрасный человек' Майк. Я бы хотела...
— Что?
— Ничего. Давай поедим.
Я подхватил ее на руки и поднял. Глаза Лолы заблестели, что могло означать многое.
— А ты, оказывается, большая девочка.
— Я должна быть такой... для тебя. На кухню, н-поо-о!
Она игриво ударила меня по спине.
Среди тарелок были салфетки, между ними лежал нож. Наши колени, когда мы сели, соприкасались.
— Расскажи мне, как прошел день.
— Не о чем рассказывать. Я начала с самого начала списка и обошла пятнадцать магазинов. Ни в одном из них камеры не было и нет. А продавцы встречались такие предприимчивые, что чуть не уговаривали меня купить другую.
— Сколько еще осталось?
— Работы на неделю, Майк. Не слишком ли долго?
— Ничего другого не остается.
— Хорошо. Не беспокойся, я беру это на себя. Между прочим, камеру искал кто-то еще.
