Опять наступила тревожная тишина. Сталин молчал, молчали и все остальные, а маршал казнился в душе, что с ходу не нашел убедительных слов о невиновности тех, кого он имел в виду.
- Назовите нам бывших военных, за которых вы можете поручиться... тихо, будто с досадой, проговорил Сталин.
- Я мог поручиться за тех и за таких, какими знал их до ареста, - с непроизвольной отчужденностью ответил Борис Михайлович. - А какими они стали сейчас, я не знаю... Но я могу назвать несколько фамилий... Боюсь только от волнения запамятовать кого-нибудь...
- Вы спокойно подумайте, - с твердостью выговорил Сталин, - вспомните кого надо и завтра доложите мне.
- Слушаюсь, товарищ Сталин... Среди них есть настоящие военные, умные головы...
- Будем считать, что с этим вопросом покончено, - мрачновато сказал Сталин.
Бесшумно открылась дверь кабинета, и вошел генерал армии Жуков, держа под мышкой красную папку.
- Разрешите, товарищ Сталин, докладывать? - густым уверенным голосом спросил он, скользнув невеселым, усталым взглядом по лицам членов Политбюро и Государственного Комитета Обороны.
- Пожалуйста, докладывайте, - разрешил Сталин; он зажег спичку и начал раскуривать трубку.
На стол, покрыв зеленое сукно, легла оперативная карта с синими и красными, будто придавившими ее, стрелами, разграничительными линиями, рубежами, обозначениями и надписями. Кажется, в кабинет зримо ворвалась война, с холодящими душу тревогами, с задымленными горизонтами, с муками и надеждами.
А там, за гремящими далями, в черном фашистском логове, Гитлер и его приспешники уже предвкушали торжество победы. Они были уверены, что война ими выиграна.
Война же только начиналась. Всколыхнувшиеся при вести о ней необъятные просторы Советской страны вдруг будто превратились в гигантский котел, где бурно переплавлялись, чтоб стать несгибаемым сплавом, любовь и ненависть, отчаяние и надежды, боль по утратам и решимость к самоотречению. Содрогнулись сердца людей от ощущения смертельной опасности, и все в едином дыхании как бы повернулись лицом к врагу, который, задыхаясь от алчности, спешил пожать плоды внезапности своего нападения, торопился воспользоваться просчетами миролюбивого соседа в определении сроков начала войны и упущениями в подготовке Красной Армии к отражению первых ударов агрессора... Кажется, не было места для раздумий, но высший государственный разум Центрального Комитета партии быстро и четко начал высветливать все самое главное, неотложное. Страна превратилась в военный лагерь. Все внимание партии - укреплению Вооруженных Сил, формированию новых соединений, обучению резервов, повышению качества управления войсками. Тысячи талантливых партийных работников влились в армию. Крепла в процессе перестройки и созидания сила советского тыла, который могучими плечами подпирал свои сражающиеся войска.
Так начиналась война советских народов против фашистских поработителей... Великая Отечественная война.
