тоже, наконец, приблизились к проходу, я услышал голос, объявляющий о прибывших на праздник гостях. Когда мы оказались так близко, что было видно, что там делается, я понял, что все обстоит именно так, как нам рассказывал лорд Норрингтон. Его объявят, я последую за лордом, он опустится на одно колено перед королевой, поприветствует ее, и мы пройдем в глубь зала.
И вот мы в конце концов оказались в самом проходе. Управляющий королевским двором, худощавый человек без маски с несколькими прядями черных волос на голове и горстью зубов во рту, ударил жезлом об пол.
— Лорд Кенвик Норрингтон Вальсинский, из Ориозы.
На лорде, как и на нас, была одежда, которую принесли слуги, а не его собственная, но на нем была официальная маска, — и это являлось его правом и обязанностью, — носить маску было его привилегией. Она представляла его как великого воина и отважного предводителя. Хотя многие гости праздника были разряжены в такие туалеты, которых я прежде не видел и вряд ли еще когда-нибудь увижу, никто из них не производил такого глубокого впечатления, как лорд Норрингтон.
Маска закрывала его лицо от уголков рта до висков и сзади переходила в длинную накидку из шкуры убитого лордом Норрингтоном темерикса. Белые перья переливались на свету всеми цветами радуги — так на воде блестит и переливается тонкая масляная пленка — и колыхались, когда лорд шел. На этой накидке не было ни одной цветной тесьмы, которая бы отмечала боевые достижения, но зато на голове у Норрингтона сверкали крупные перья, раскрашенные в соответствующие его ратным заслугам цвета.
Маска держалась с помощью белой с золотом пряжки на шее лорда. Когда Норрингтон опустился на одно колено перед королевой и склонил голову, темериксовая мантия полностью окутала его.
— Ваше величество, присутствовать на вашем празднике такая же великая честь для меня, как и служить вам. Я надеюсь, что этот Фестиваль принесет хорошие плоды и обеспечит беззаботное будущее, полное достатка.
Королева Ланиветта, стройная и грациозная, взглянула на лорда Норрингтона своими проницательными голубыми глазами. Ее волосы были такими же белыми, как и его плащ. Лицо королевы озарилось приятной улыбкой. Она чуть подалась вперед и провела рукой по перьям, закрывающим левую щеку лорда.
— Кенвик, вы всегда желанный гость на моем празднике. Видеть вас для меня большое удовольствие, приятное вдвойне, если вы появляетесь неожиданно. — Королева говорила тихо, почти что шепотом, но мне казалось, что каждому из присутствующих в зале было известно, что она рада встрече с Норрингтоном. — У нас еще будет время поговорить.
Лорд поднялся и направился в правое крыло зала. Я последовал за ним. Я обернулся посмотреть, как будут объявлять Ли, и предвкушал, какую поэму он прочтет, но вместо этого заметил какое-то смятение в толпе. Вперед выдвинулась какая-то высокая фигура, заслонив Ли. Фигура была облачена в оленьи шкуры горчичного цвета — сапоги, брюки и камзол без рукавов, спереди небрежно зашнурованный. По татуировкам на руках и копне белых волос я узнал Резолюта. Я даже удивился — как это я не признал его с первого взгляда.
И тут же понял причину — на Резолюте болтался плащ без подкладки, выполненный из разноцветных кусочков меха. Плащ летел за ним, а когда он остановился, плащ окутал его ноги. Кусочки меха были сшиты полосками сыромятной кожи, и когда Резолют подошел ближе, я понял, что этот пестрый плащ изготовлен из скальпов побежденных им бормокинов.
Резолют ступил на то место, где только что стоял лорд Норрингтон, но не опустился на колено. Он прижал к груди правую руку и поглядел по сторонам, охватывая взглядом не только королеву Ланиветту, ее сына Скрейнвуда и дочь Райгопу, но всех толпящихся там лиц королевской крови и дворян, объявленных еще до нас. Он медленно кивнул и заговорил:
— Я — Резолют, воркэльф. У меня нет ни титула, ни высокого положения, тем не менее я пришел сюда. — Он опустил руку, и плащ из бормокинов сомкнулся, укрывая его. — Я пришел сказать вам, что полчища авроланов наводнили даже Ориозу, проникли на юг до самого Атвала, и я желаю знать, что вы намерены предпринять, чтобы покончить с этим бедствием раз и навсегда.
Глава 16
Королева Ланиветта поднялась со своего кресла и сделала знак своему сыну, положив правую руку с сапфировым кольцом на пальце на его плечо, чтобы тот не вмешивался. На ее длинной шее сверкало огромное сапфировое ожерелье, которое гармонировало с кольцом. Оба украшения прекрасно сочетались с платьем из синего атласа, которое зашуршало, когда королева встала. Ее величество подняла подбородок и улыбнулась, хотя сквозь прорези маски было видно, как помрачнел ее взгляд.
Она старалась говорить спокойно, но в голосе королевы все же чувствовалось сильное возмущение. Я вдруг не на шутку испугался за Резолюта.
— Мне известно то, о чем вы только что сказали. И я намереваюсь обсудить это с моими помощниками.
— Вы до сих пор так и не зашли дальше разговоров, целых три поколения вашей династии. — Резолют указал пальцем на лорда Норрингтона и меня. — Спросите их, помогают ли разговоры, когда сталкиваешься с бормокинами, вилейнами и темериксами. Меня лишили родины столетие назад, и за этот век я слышал бесконечное множество слов, но не видел ни одного действия.
Прежде чем королева могла ответить, из толпы придворных появился другой эльф, быстрым шагом подошел к Резолюту и на каком-то очень певучем языке произнес несколько фраз, обрывающихся резкими паузами. Этот эльф был ниже Резолюта и весил, думаю, на треть меньше, чем мой мускулистый спаситель. Он был намного тоньше Резолюта, и с головы эльфа длинные черные волосы ниспадали на его плечи и на темно-синий атласный плащ. Под плащом виднелась белая одежда, примерно такая же, как у Ли на празднике в Вальсине, только кружевная рубашка и чулки эльфа были красными. Таким образом, этот незнакомец был одет в те цвета, которые надлежало носить при королевском дворе Ориозы.
Больше всего в эльфе меня удивило то, что глаза его очень походили на человеческие. У него были зрачки, их окаймляла очень тонкая золотистая радужная оболочка. Глаза эльфа не были белыми, как белки у человека. Они отливали золотистым цветом, и от этого его взгляд был таким же ослепительным, как солнце в жаркий летний полдень.
Резолют даже не повернул головы в сторону эльфа, взглянув искоса, как собака, обиженная на жестокого хозяина.
— Говорите на языке, который все понимают.
Незнакомец положил левую руку на грудь и кивнул королеве.
— Ваше величество, простите, пожалуйста, этого воркэльфа. Он не умеет сдерживаться и вести себя должным образом при дворе.
— Я прекрасно знаю, как мне себя вести…
— Замолчи, племянник.
Резолют повернулся к другому эльфу.
— Как ты смеешь мне приказывать, дед? Ты виноват в этом не меньше, чем они.
Темноволосый эльф снова заговорил с Резолютом на певучем, вероятно, эльфийском языке, и тот ответил незнакомцу на нем же. Они обменялись несколькими отрывистыми фразами. Было ясно, что Резолют хотел обидеть незнакомца своими репликами, но тот, похоже, не придавал им никакого значения. Его ответы в конце концов вывели Резолюта из себя. Воркэльф ткнул пальцем в своего противника, развернулся на пятках и стремительно направился к выходу.
Оставшийся эльф тут же опустился на колено перед королевой Ланиветтой и склонил голову.
— Ваше величество, молю вас о прощении. Мне нечего сказать в его оправдание, кроме того, что воркэльфам недостает зрелости. Они неспособны увидеть или понять причину.
Королева доброжелательно улыбнулась эльфу.
— Не беспокойтесь, дорогой Джентеллин. Мне тоже часто приходится иметь дело с теми, кому свойственна импульсивность молодости.
Сказав это, королева бросила взгляд на сына и дочь. Я обратился к лорду Норрингтону.
— Я ничего не понимаю. Этот эльф назвал Резолюта племянником, а тот в ответ сказал ему «дед». И они говорят о Резолюте так, будто он несмышленый юнец, который еще даже не получил своей лунной маски.
— Все так сложно, Хокинс, я и сам не знаю, что тебе на это сказать. — Он улыбнулся мне: — Прости,
