нее, Кате отчего-то так и хотелось погладить его по стриженым вихрам. Как второклассника.
– Ты в милиции не первый год? – спросил Катюшин.
Катя лишь пожала плечами – и что дальше? В душе она немного удивилась тому, что, кружа ее в танце под нескончаемую «секс-бомб» и весьма плотно прижимая при этом к себе, он спрашивает ее именно об этом – о работе, а не заводит речь снова про чувства.
– Классная ты, я таких еще не встречал. Честно. Думаю, и в этих делах смогу на тебя положиться, если что. Вот что, давай выйдем на воздух, есть кое-какие новости по нашему мутному делу, – шепнул Катюшин.
– От Чайкина новости? – спросила Катя.
– Не совсем. Просто я хочу тебя кое с кем познакомить.
Они осторожно и быстро протолкались сквозь стену танцующих к дверям. Снаружи «Пан Спортсмен» окутывала чудесная, теплая звездная ночь. Такие ночи бывают лишь в Крыму или, возможно, где-нибудь на Босфоре, но никак не на севере. Однако Кате снова пришлось немало удивляться сюрпризам Балтики.
Воздух был напоен ароматом жасмина, буйно цветущего во всех палисадниках. А прямо над остроконечными крышами в небе ярко сиял ковш Большой Медведицы и еще какая-то крупная звезда, название которой Кате всегда было лень спросить у всезнайки Мещерского.
На летней веранде кафе за столиками, освещенными свечками в стеклянных колпачках, курили, смеялись, пили пиво, шептались, целовались парочки. А чуть поодаль, на углу гостиницы, стоял серебристо-серый «Мерседес». И Катюшин уверенно повел Катю прямо к нему.
– Клим, мы здесь, ждем тебя, – окликнул Катюшина из машины женский голосок – тихий и загадочный, как у заправского заговорщика в юбке. Из открытого окна «Мерседеса» выглянула Марта. Катя, в отличие от Мещерского и Кравченко имени блондинки не знала, однако предыдущее странное поведение Мещерского заставило ее присмотреться к блондинке повнимательнее. За рулем сидел спутник Марты, которого Катя в баре, опять же как некогда Мещерский, сначала приняла за ее отца. На заднем сиденье сидела Юлия Медовникова, курила сигарету.
– Клим, садись же, тут мы спокойно поговорим, – Марта кивнула на заднее сиденье. По ее тону можно было догадаться, что они с Катюшиным знают друг друга очень давно и дружат. И это Катю сразу заинтересовало. Потому что маленький участковый из Морского мало походил на бойфренда красивой, как топ-модель, девушки, разъезжавшей на дорогих иномарках с престарелым (как показалось в ту минуту Кате) кавалером.
– Вот познакомьтесь – это Екатерина, наша сотрудница из Москвы, оказывает мне помощь в расследовании. – Катюшин сказал это таким тоном, что осталось загадкой – шутит он или говорит правду. – А это Марта Линк и Григорий Петрович Сукновалов. Екатерина первой вместе со мной обнаружила Ирину Преториус там, на месте происшествия. Ну, да это вы уже знаете, – он покосился на Юлию. Та кивнула и подвинулась на белом кожаном сиденье «Мерседеса», давая им место в машине.
– Вот Григорий всему свидетель, он тебе каждое мое слово подтвердит. – Марта живо обернулась к ним, одновременно энергичным жестом заставляя обернуться и своего спутника. Катя, услышав фамилию Линк, тут же вспомнила, как другой Линк по имени Михель, упоминал о своей родственнице Марте, из-за отказа которой выйти замуж якобы и задумал свести счеты с жизнью Дергачев. Она с любопытством украдкой разглядывала блондинку, размышляя, могла ли та стать предметом столь роковой страсти. Еще сразу заинтересовало то, что в отличие от своего немецкого родственника эта немочка говорила по-русски без всякого акцента.
– Дело очень серьезное, – сказал спутник Марты. – Когда Юля сегодня утром нам позвонила, я сразу сказал Марте, что она должна все вам рассказать. Все, что ей известно. Чтобы не попасть потом в крайне неприятную историю.
– Так ты, значит, была знакома с Преториус? – спросил Катюшин с явным облегчением. – Ты мне сейчас по телефону что-то про клинику вашу говорила… Я не совсем только понял.
«Так вот кому они сейчас звонили из бара, – подумала Катя. – Это они с Юлией вызывали его сюда».
– Клим, она же несколько лет подряд лечилась у моего отца. А муж ее, Алексей Модестович, у профессора Плавского наблюдался с аденомой. А у Ирины были проблемы с гинекологией. Отец ее консультировал, наблюдал, потом оперировал. Диагноз был сложный, но операцию он сделал хорошо, чисто. Короче, все обошлось, – Марта вздохнула, – да мои родители эту семью лет, наверное, десять знают, еще когда сам Преториус директором горторга был.
– А сейчас он вроде большим бизнесменом стал? – осторожно закинул удочку Катюшин.
– Об Алексее Модестовиче и я слыхал, как же. Так это муж ее был? Надо же… – усмехнулся Сукновалов. – М-да, влиятельный человек. Большие дела делает, большими деньгами вертит. Надо же, Марта, – он посмотрел в сторону девушки и улыбнулся, – ты мне никогда не говорила, какие, оказывается, знакомства у твоих родителей.
– Господи, какие знакомства у врачей? Да у отца в клинике весь город лечился, даже военные, хотя у них собственный госпиталь. Мне и в голову не приходило говорить тебе. Ирина наблюдалась у отца довольно долго. Когда она легла на операцию, мы с ней и познакомились. Отец хотел, чтобы я, как лечащий врач, тоже ее понаблюдала, поучилась у него. Мы сблизились, как пациентка и дочь доктора. Ирина, конечно, старше меня, и нельзя сказать, что мы с ней стали близкими подругами, но она была такой человек… сильный, открытый, так мужественно болезнь свою переносила, а диагноз-то был плохой, мы все это знали. Короче, я прониклась к ней глубочайшим уважением. И в последующее время, хотя мы очень редко с ней встречались, я всегда была…
– Встречались вы редко, однако здесь у нас в Морском единственной ее знакомой еще по Калининграду была ты. И ехала она сюда с каким-то свои хахалем потому, что именно ты ее сюда так необдуманно пригласила, – оборвал ее недовольным тоном Сукновалов. – Марта, девочка моя, ты же уже не ребенок, ты должна понимать, насколько вся эта история серьезна. Ты должна рассказать товарищу милиционеру все и по существу.
– Да я их не приглашала в гости! – вспыхнула Марта. – Гриша, с чего ты взял, будто это я ее сюда позвала? Да мы бог знает сколько не общались, с того самого момента, наверное, как я сюда переехала. Клим, слушай, как все было. Я ничего не скрываю, – она обернулась к Катюшину. – Около недели назад Ирина совершенно неожиданно позвонила мне из Калининграда. То-се, я обрадовалась, конечно. Она спросила, как мои дела? Довольна ли я переменами в своей жизни, что сюда переехала, что клинику оставила, любимую работу? Я сказала, что счастлива, – Марта нежно и застенчиво взглянула на
