– А она разве не сказала, что вас завтрак ждет на Взморье в ресторане? – спросила Катя.
Чайкин удивленно покачал головой:
– Какой там еще ресторан? Ничего она мне не говорила. Даже как отель называется. Сказала, едем на косу, я обо всем уже договорилась. А что, как… Это говорить она даже нужным не считала, словно я чурбан какой или кукла ее.
– Ты так ее описываешь, что у меня впечатление складывается, будто покойная была форменной стервой, – заметил Катюшин.
Катя наблюдала за выражением лица Чайкина и ждала, что же он ответит. И ответ удивил ее.
– Она меня просто безумно ревновала, – ответил Чайкин. – Ну и я, идиот, конечно, виноват был. Масла в огонь подливал. А стервой она не была, нет. Просто вспыльчивой, немного взбалмошной. И сейчас мне кажется…
– Что? – быстро спросил Катюшин.
– Что я во многом перед ней виноват. Не выйди я там из машины, не хлопни дверью, она была бы сейчас жива и здорова.
Катюшин задумчиво смотрел на Чайкина.
– Если, как ты говоришь, убийца – ее муж, это вряд ли. Скорее всего, он прикончил бы обоих. «И одной пулей он убил обоих и бродил по берегу в тоске», – промурлыкал он. – Ну? И что же произошло? Из-за чего вы с ней все же поссорились, я никак не пойму?
– Да вот из-за этого самого. Я сказал: раз так, я никуда не еду. А она мне – пожалуйста, плакать не стану. Ну, я вышел из машины. А она уехала.
– Оставив тебя посреди Зеленоградска? И во сколько же это ваше расставание средь дороги произошло?
– Ну… я не знаю, на часы не смотрел. В начале двенадцатого где-то, наверное. Дорога из города на косу не больше полутора часов заняла. Я сразу же хотел вернуться в город. Сунулся – бумажника нет. Я в спешке собирался, чтобы ее, королеву, ждать не заставлять, оставил бумажник в другом пиджаке. Денег – только мелочь, даже на попутку до города не хватит. Тут я немного в себя пришел, поостыл. Подумал, из-за чего, собственно, мы с ней скандалили? У нас и прежде такие ссоры бывали. Я ж говорю, она была вспыльчивой – взорвется как порох, потом сама же и пожалеет. Я подумал: наверное, она сейчас локти кусает, что обошлась так со мной. И решил ехать прямо в гостиницу, чтобы встретить ее там, помириться, я ведь тоже виноват был.
– И почему же ты не приехал в тот же день, а появился только на следующее утро?
– Я заблудился, – ответил Чайкин.
– Что? Я не ослышался?
– Я заблудился. Она названия отеля не сказала, сказала только, что частный и где-то на косе. Название поселка говорила, но я в горячке перепутал. Поехал на автобусе сначала в Рыбачий, а там никаких гостиниц, только турбазы. Оттуда я поехал в Лесное, там искал по всей округе – тоже облом полный. А тут вечер. Автобус последний на Морское ушел. На такси у меня денег не было. Я решил пешком. Думал, тут недалеко по шоссе. А оказалось, черт-те сколько топать. Устал, жрать хочется, а тут еще ливень хлынул как из ведра. Там, на шоссе, стоянка для шоферов под навесом. Я туда. Измотался за день так, что не заметил, как заснул. Проснулся на рассвете от холода. Дождь перестал, и я пошел. Сюда, в Морское, пришел где-то в шестом часу. Гостиницу сразу же увидел, вывеска яркая. Только вот не знал – одна она на поселок и частная ли. Ну, ломиться спозаранку, справки наводить про Ирину не стал, решил подождать. На море пошел купаться.
– Как Сусанин прямо, – восхитился Катюшин.
– А иди ты… если б не сам я был виноват, стал бы я…
– Видимо, все же Ирина Преториус была вам очень дорога, раз, несмотря на все ваши разногласия, вы так стремились к примирению с ней, терпели такие лишения, неудобства, – посочувствовала Катя.
Чайкин поднял на нее свои синие глаза. «А иди и ты тоже», – прочла в них Катя.
– Это все. Больше мне сказать вам нечего, – буркнул Чайкин.
– Значит, примерно с двенадцати часов дня и до двух находился ты на дороге между Зеленоградском и Лесным, искал гостиницу? – уточнил Катюшин.
– Да, но там везде по побережью только турбазы.
– А ты на эти турбазы заходил?
– Нет, зачем? Я ж говорю – я искал частный отель. У местных по дороге спрашивал, есть ли такие в поселках.
– Но кто-нибудь точно может подтвердить, что ты действительно там был? Алиби-то твое кто-то может подтвердить?
– Ну, я не знаю. А кому надо-то? Да я и не помню толком, у кого спрашивал – так, прохожие. То у старика, помнится, на автобусной остановке, то у кассирши в чебуречной. Я их теперь даже, наверное, и не узнаю.
– И ты хочешь, чтобы я тебе верил? – спросил Катюшин. – Мол, это все святая правда насчет того, что ты взял и заблудился?
– Да я же объясняю! Я тут, на косе, и не был-то толком никогда. Мы дальше Кранца не ездили с друзьями. Откуда я знаю, что тут – Лесное, Морское, Рыбачье, черт его знает еще какое… И потом… Ну для чего бы я в гостиницу полез, если бы действительно Ирку убил, ну? – Чайкин явно начал терять самообладание. – Ну где логика-то в моих поступках, а? Ну, если бы это я был убийцей, я бы в этот же день ноги сделал, а вечером бы у себя в клубе выступал. Зачем бы я тут у вас околачивался еще целые сутки?
