что в городе нет фирмы под названием «Гемисферик рекордз».
Ох, Андрас! Что ты натворил и зачем? Неужели ты – заурядный бессердечный фанат? Неужели ты приехал ко мне только за сувениром?
Можно научиться жить без надежды. Но обрести надежду, выстрадать веру в возвращение светлой мечты и вновь потерять ее – это невыносимо. Ночью Мария-Елена лежала одна в своей постели, без сна, и скрипя зубами терзалась самыми черными мыслями.
А наутро, словно желая усугубить ее мучения, вновь появилась женщина-соглядатай в серой машине.
К одиннадцати утра Мария-Елена покончила с домашними делами, и уже ничто не могло отвлечь ее от мрачных раздумий. Ненавистный дом обихаживал сам себя. В этом ему помогали бесчисленные устройства, призванные облегчать труд хозяйки. Конечно, они требовали определенного внимания, но позволяли сберечь массу времени. И что прикажете делать с этим свободным временем?
Спускаясь по лестнице, Мария-Елена решительно повернулась спиной к гостиной и стоявшему там телевизору. Бесконечные дневные телесериалы завлекали зрителя дурманом жгучих страстей и великого вздора, тесно переплетавшихся в каждой сцене; герои непрерывно беспокоились и волновались – точно так же, как когда-то Мария-Елена, которая мечтала и впредь беспокоиться и волноваться, но была лишена такой возможности. Однако причиной беспокойства и волнений героев сериалов неизменно оказывалась сущая чепуха. В их выдуманных судьбах ни разу не случалось невзгод, присущих настоящему миру, потому- то они и были столь привлекательны – зритель становился непременным участником событий, ежедневно наблюдая за ярко раскрашенными марионетками и перекладывая на них груз собственных переживаний. Сплошное удовольствие, никаких страданий. Законный наркотик, ничуть не менее действенный, чем запрещенные препараты.
Гордость Марии-Елены не давала ей обращаться к наркотикам в любом виде.
Повернувшись спиной к гостиной, Мария-Елена без всякой цели побрела в столовую. В этом замечательном аккуратном доме была столовая, ухоженная, начищенная до блеска и никогда не использовавшаяся по назначению. Когда они с Джеком обедали вдвоем – а это бывало нечасто, – им хватало кухонного стола.
Мария-Елена вошла в столовую и остановилась, не зная, куда еще пойти и что сделать. Кончики ее пальцев коснулись блестящей поверхности стола из красного дерева. Чем занять остаток дня?
Мария-Елена подумала о Григории Басманове, но она уже была у него позавчера. Она рассказывала ему – с такой надеждой! – об Андрасе Геррмуиле и «Гемисферик рекордз», которые открыли ей столь лучезарные виды на будущее. Как радовался Григорий ее успеху! И каково было бы Марии-Елене огорчить его нынешними печальными новостями?
Была и другая причина. Мария-Елена боялась превратить дружбу с Григорием в подобие телесериала, в котором она выплескивала бы эмоции, не подвергая свой разум мучительным испытаниям.
Дни, когда она не ездила через весь западный Массачусетс в Нью-Йорк к Григорию, казались Марии- Елене ужасающе пустыми. В чем цель ее жизни? Посмотрев в окно столовой, за которым простиралась Уилтон-роуд, Мария-Елена увидела на зеркальном стекле едва заметные косые черточки от дождевых капель, словно Господь встряхнул только что вымытой бородой. Дождь. В такую погоду поездка на машине была бы более трудной, а сидение дома сулило еще большую тоску, чем обычно.
Мария-Елена шагнула вперед, чтобы взглянуть на небо и определить, долго ли продлится дождь, и с испугом увидела серый «плимут», который свернул на подъездную дорожку ее дома, приблизился вплотную и остановился.
«Сейчас меня арестуют», – подумала Мария-Елена, не в силах подавить странное чувство предвкушения захватывающих событий и возможных перемен, и с легким сердцем отправилась к входной двери.
Звонка долго не было; Мария-Елена тем временем стояла в шаге от двери, пытаясь согнать с лица выражение любопытства и скрыть от самой себя нетерпение. Что она тянет, эта женщина из «плимута»?
«Динг-донг». Звук показался ей очень громким, поскольку звонок был установлен так, чтобы его было слышно в самых дальних уголках большого дома, а Мария-Елена стояла прямо под ним. Она вздрогнула, хотя и ожидала звонка, потом шагнула вперед и открыла дверь, готовясь встретить испытание спокойно, с достоинством, без причитаний.
Сначала она подумала, что лицо женщины намокло от дождя, но дождь едва накрапывал, а щеки гостьи буквально заливала вода, смывая тушь с ресниц. Ее лицо было искажено волнением. Слезы! Приготовившаяся к аресту, Мария-Елена растерялась. Неужели гостья так ненавидит свою работу, что даже расплакалась?
– Миссис Остон?
– Да.
– Меня зовут Кейт Монро. Я хочу поговорить с вами.
– О чем?
– О Джоне.
Это имя не значило для Марии-Елены ровным счетом ничего. Может быть, кто-нибудь из антиядерного комитета?
– О каком Джоне? – спросила она.
– О вашем супруге! – воскликнула женщина. – Может, вы уже забыли о том, что у вас есть муж?
– О Господи, – только и смогла произнести Мария-Елена, отступая в сторону. – Входите же, входите.
Они устроились в гостиной; Мария-Елена уселась на мягкий диван, Кейт выбрала неудобное кресло с деревянными подлокотниками. Ей было около тридцати, она была склонна к полноте и носила множество напяленных один на другой предметов одежды кричаще-ярких цветов, делавших ее похожей на хиппи из «Сна в зимнюю ночь». Ее светлые коротко подстриженные пепельные волосы были растрепаны и неухожены. Круглое лицо женщины могло бы показаться миловидным, если бы не отекло и не раскраснелось от слез, время от времени сбегавших по ее пухлым щекам.
Мария-Елена протянула ей салфетки, и за время разговора Кейт Монро умудрилась растерзать и вымочить целую упаковку.
– Я люблю его, а он любит меня! Вы не можете удержать мужчину, который вас не любит!
– Я знаю.
– Вы должны его отпустить!
Мария-Елена растерянно развела руками.
– Он волен поступать как хочет. Таков закон.
– Это издевательство! – пронзительно взвизгнула Кейт Монро, явно не слушая Марию-Елену. – Это издевательство – цепляться за мужчину, который вас разлюбил! Дайте нам возможность обрести счастье! Мы имеем право!
Рассердившись на ворвавшуюся в ее дом плаксивую нахалку, Мария-Елена подняла голову и спросила:
– Имеете право на счастье? Скажите пожалуйста, что вы та кого сделали, чтобы его заслужить?
– Вы должны отпустить его!
Однако сбить Марию-Елену с толку оказалось не так-то просто.
– Вы сказали, что заслужили счастье. Каким образом, позвольте узнать?
На этот раз вопрос достиг ушей Кейт. Она заморгала и оробела.
– Я говорила только о возможности, – нашлась она и, вновь обретя уверенность в себе, воскликнула: – У вас был шанс, и вы его упустили!
– Да, это верно, – согласилась Мария-Елена.
– Если вы и Джон потеряли то, что было… – заговорила Кейт, неверно истолковав слова собеседницы.
– Речь не о Джеке, – прервала ее Мария-Елена. – Я упустила свой шанс намного раньше.
Кейт чувствовала, что нить разговора ускользает от нее, и начинала сердиться. Она явилась в этот дом, чтобы ясно и четко изложить свою точку зрения, но в ходе беседы истина, которую она намеревалась провозгласить, начинала расплываться и терять четкость очертаний. Мария-Елена понимала чувства Кейт и
