Она замерла, перестав даже дышать. Губы его двигались вдоль ее губ, вначале с силой, потом все мягче, все нежнее. Руки ее сами собой легли ему на грудь... чтобы оттолкнуть, конечно... но внезапно они захватили борта его кожаной куртки и потянули. И вдруг она прижалась к нему всем телом, не понимая, что делает, потеряв голову. Она не сознавала, что отвечает на поцелуй, не слышала стона, который вдруг сорвался с губ рыцаря. Все в ней горело и как бы плыло, и единственным ясным, четким ощущением было страннейшее, сладостное и болезненное ощущение движения его губ...
Он отстранился. Арианна посмотрела ему в лицо, ошеломленная, растерянная. Ей казалось, что она потеряла почву под ногами, превратилась в фейерверк горячих искр, вообще перестала существовать на несколько секунд. Он наклонился снова... но потом кулак, в котором были забраны ее волосы, сжался сильнее, потянув ее прочь. Рыцарь отступил, не отрывая от нее расширенных глаз, которые не были больше бесстрастными. В них застыло изумленное, почти потрясенное выражение — точно такое же (она знала это), как и в ее глазах.
***
В тот же вечер Арианна сидела на стуле перед пустой жаровней, рассеянно поедая кусочки телятины под острым соусом, принесенной ей на ужин. Входная дверь вдруг распахнулась на всю ширь, ударившись об стену. Арианна чуть было не опрокинула поднос, схватившись за сердце. Мимо ее молчаливых стражей на бешеной скорости пронесся подросток, споткнувшись о порог и едва не растянувшись во весь рост.
— Родри!
Арианна отставила поднос и бросилась навстречу, заключив мальчишку в объятия. Однако радость обернулась ужасом при мысли о том, что может означать присутствие в замке самого младшего из ее братьев.
— Родри, неужели отца больше нет в живых? Его заманили в замок и убили?
— Да перестань нести чушь, Арианна! И отпусти меня, я уже задыхаюсь!
Подросток вывернулся из ее объятий. В свои четырнадцать он считал себя слишком взрослым для подобных изъявлений нежности. Отступив от сестры, он с достоинством привел в порядок помятую одежду.
— Ничего такого с отцом не случилось, он всего-навсего подписал мирный договор с этим отродьем дьявола, королем Генрихом.
— Мирный договор, ты говоришь? В таком случае выкуп за меня уже заплачен! Ты приехал забрать меня домой?
— Э-э... не совсем так, — ответил Родри, отводя взгляд.
— Что значит не совсем так?
Брат не ответил, разглядывая комнату. Как и в каждом из детей князя Оуэна, в нем сказалась кровь рода Гуинеддов, сделав черты лица особенными, характерными. Глаза Родри были немного светлее, чем у Арианны, и напоминали цветом молодые листья папоротника. Светлее были и волосы, выгоревшие от постоянного пребывания на солнце и потому не темно, а золотисто-каштановые. Хотя не прошло и месяца с тех пор, как Арианна в последний раз видела брата, он успел подрасти по крайней мере на фут. Столь стремительный рост не мог не сказаться на всей его комплекции, поэтому ноги и руки его были совсем тощими.
Прохаживаясь по комнате, Родри набрел на поднос с ужином. Он тотчас отломил кусок булки и целиком засунул его в рот.
— Родри, объяснишь ты мне или нет?.. — начала Арианна со вздохом.
— Угу, угу! — энергично жуя, пробормотал тот. — Я уже сказал, что отец подписал мирный договор с Англией. Он согласился признать себя вассалом короля Генриха и выплатить дань, теперь англичане выведут войска из Уэльса и впредь станут уважать его княжеские права. За это он уступает им Руддлан и всю провинцию Телеингл... и двух заложников, на случай будущих осложнений, — Родри наконец прожевал хлеб, запил его хорошим глотком эля и добавил: — Нас с тобой.
— Нас с тобой? — переспросила Арианна, горько усмехнувшись. — Ты хочешь сказать, что... что мы будем в полной власти короля Генриха? Что нас увезут из Уэльса?
Мысль о том, что ей придется провести остаток жизни в Англии, была так невыносима, что никак не укладывалась в голове.
— Ну да... — У Родри задрожал подбородок, и он стиснул зубы, чтобы не расплакаться. — Не бойся, нас не запрут в каком-нибудь подвале. Такого я бы, конечно, не выдержал. Честно говоря, все будет не так уж плохо. Сама посуди, — тон его был таким, словно он изо всех сил старался убедить самого себя, — меня сделают оруженосцем знатного рыцаря... или камердинером в богатом доме.
— А что будет со мной?
Задавая этот вопрос, Арианна уже знала единственный ответ на него. Женщину-заложницу ожидала участь монахини. Иными словами, ее заживо хоронили в каком-нибудь монастыре. Она сказала себе, что жить во славу Христа — благая участь, но легче от этого не стало.
— Ах, Родри, мне кажется, из меня не выйдет хорошей монахини!
— А кто говорил, что тебя сделают монахиней? Тебя выдадут замуж за того, кто получит Руддлан, кем бы он ни оказался, — с этим оптимистическим заверением Родри поднял графин с элем и начал жадно пить.
— Выдадут замуж! — ахнула Арианна и схватила его за руку. — За кого?
— Иисусе! Посмотри, что ты наделала!
Весь перед рубахи был теперь залит элем. Повозив по пятну ладонями, больше для вида, Родри махнул рукой и впился зубами в остаток булки, невнятно излагая при этом все, что знал.
— Король Генрих устраивает турнир, чтобы определить, кто окажется достойнейшим. Будет... э-э... потешное сражение между двумя соперниками. Один из них — граф Честер... правда, у него уже есть жена и замков тоже хватает... но это ничего не меняет. Если он победит, то вознаградит Руддланом кого-нибудь из своих вассалов, за верную службу. Это и будет тот человек, за которого тебе придется выйти замуж.
— А кто выступит против графа Честера? — Не дождавшись ответа, Арианна выхватила хлеб из руки брата. — Пропади ты пропадом, Родри! Неужели нельзя перестать жевать хоть на минуту?
— Я бы тебе давно уже все рассказал, если бы ты не перебивала меня все время, — обиженно заметил брат. — Слова не даешь вставить, трещишь и трещишь! Против графа Честера выступит Черный Дракон.
Хотя Арианна ожидала и боялась именно этого, она не хотела верить тому, что услышала. Она истерически замотала головой, как если бы отрицание могло что-то изменить.
— Ты лжешь, Родри! Этого не может быть! Отец никогда не поступил бы со мной так! Он никогда не выдал бы меня за такого человека!
— Отец говорил об этом со всеми нами, — сказал брат с глубокой жалостью в голосе и взгляде. — Он делает это ради рода Гуинеддов. Теперь, когда мирный договор подписан, король Генрих ждет только турнира и твоего... э-э... венчания, чтобы вывести войска. Уэльс будет оставлен в покое, и отец сможет править так, как сочтет нужным... — Он приподнял одно плечо, словно извиняясь. — Может, вовсе и не Черный Дракон победит на турнире.
Арианна отвернулась, обеими руками вцепившись себе в волосы. Рыдания рвались из груди, и она заглушила их хриплым, безрадостным смехом. Все это было несправедливо, настолько несправедливо по отношению к ней, что хотелось бесноваться, ломая и круша все подряд. Но что толку было в гневе? С самого детства она знала, что будет выдана замуж только ради блага и процветания рода Гуинеддов, выдана за человека, которого впервые увидит, возможно, только у алтаря. Лишь крохотная частичка ее души — неизлечимо романтическая частичка — втайне надеялась, что она повернется к своему нареченному, посмотрит в его красивое лицо, заглянет в глаза, полные обожания, — и безумно, страстно его полюбит. Точно так же, как и он полюбит ее сразу и навсегда.
Вот только в жизни все совсем иначе.
Арианна стиснула веки и увидела мужское лицо: резкое, угловатое и бесстрастное, с безжалостным ртом и холодными кремниево-серыми глазами, в которых не было ничего, ничего абсолютно.
Это было лицо человека, который мог стать ее мужем.
Глава 6
