армии свои миссии; последние посулили выделить большие суммы денег (обещание, которое так никогда и не было исполнено)25. Обещанием в тот момент содействие союзников и заканчивалось. Они не хотели оказывать более открытой помощи Добровольческой армии, опасаясь подорвать усилия своих дипломатов, направленные на то, чтобы отговорить большевистское правительство подписывать сепаратный мир с Четверным Союзом.

Желая насколько возможно увеличить дистанцию между собою и политиками, Корнилов переместил штаб в Ростов. Начальником штаба он назначил генерала А.С.Лукомского, товарища по тяжелым дням конфликта с Керенским26. В армию записывалось по 75—80 добровольцев в день, и к концу января 1918 г. ее численность достигала 2000 человек, в основном младших офицеров, кадетов и старшеклассников, горевших патриотизмом и рвущихся в бой; нет данных о том, чтобы добровольцами становились солдаты27.

С самого начала судьба Добровольческой армии и ее наследницы, Южной армии, была тесно связана с донскими, кубанскими и терскими казаками, на чьих территориях генералы разворачивали свою деятельность и из чьих рядов вербовалась значительная часть войск. В этом-то, как вскоре выяснилось, и заключалась основная их слабость, поскольку казаки оказались союзниками недобросовестными и ненадежными.

Донское войско являлось самым крупным казачьим формированием в царской армии, составляя основную часть его кавалерии; гораздо меньшее количество сабель поставляли кубанские и терские казаки. Донские казачьи поселения были основаны в шестнадцатом веке на ничейных землях на границе Московии, Турции и Оттоманской империи беглыми крепостными, ставшими там промышлять охотой, рыболовством и грабежом мусульманских поселений. Со временем российское правительство ограничило их независимость и привлекло к себе на службу, наряду с другими казачьими войсками. В вознаграждение за несение общей воинской повинности казаки наделялись щедрыми земельными угодьями; ко времени революции из 17 млн. га пахотной земли в Придонье 13 млн. га принадлежало им, так что на двор приходилось до 12 га28 — надел, в два раза превышавший средние крестьянские в Центральной России. Казаки стали основным оплотом царского режима, и их часто призывали для усмирения городских беспорядков. В Первую мировую войну они выставили 60 кавалерийских полков. Когда во второй половине 1917 г. русская армия начала распадаться, эти полки, сохраняя строй и выправку, самочинно отправились по домам. В июле казаки избрали атамана, генерала Алексея Каледина, российского патриота, предложившего свои услуги Добровольческой армии.

Два миллиона донских казаков оказались, однако, для Добровольческой армии приобретением сомнительным: Каледин предупредил друзей-генералов, что не может поручиться за лояльность своих людей. Казаки отказывались признавать советское правительство, но поступали они так не потому, что сомневались в его законности, а из-за опасения потерять собственность, которой угрожал изданный властями Декрет о национализации частных земель. Положение на Дону волновало казаков куда больше, нежели судьба России: по мнению Деникина, их мысль можно было сформулировать следующим образом: «До России нам дела нет»29. По мере разрушения Российского государства интересы казачества все больше обращались на поддержание собственной безопасности, заключавшейся в основном в охране богатых земельных угодий от внешнего и внутреннего посягательства. Только ради этого и только в таких рамках готовы они были сотрудничать с антибольшевистскими генералами. До того как Германия потерпела поражение в войне и вывела войска с территории России, основной своей задачей казаки считали провозглашение независимой Донской республики под покровительством кайзера. Они присоединились к белым, только когда потеряли немецких покровителей. Лев Троцкий совершенно справедливо заметил, что, если бы Красная Армия не нарушала границ их территорий, никаких казачьих волнений не возникло бы30. Перемещаясь за пределы собственных владений, донские казаки неизменно начинали мародерствовать, и главными их жертвами становились евреи. Такая же ситуация складывалась с кубанскими и терскими казаками, продолжавшими считать себя независимыми народами на протяжении всей гражданской войны, даже если они не могли контролировать белых на своих землях; вступали в ряды Добровольческой армии они в основном из-за желания пограбить гражданское население.

Конфликт между казачеством, мыслившим в локальных, региональных понятиях, и генералитетом, пытавшимся охватить национальную перспективу в целом, был неразрешим по своей природе31. Попытки Деникина взывать не только к патриотизму донских казаков (не имевшему места), но и к их просвещенной заинтересованности в собственном благополучии были гласом вопиющего в пустыне. Поведение казачества вызывало бешенство у командующего Добровольческой армией: «У генерала Корнилова вошло в привычку собирать казаков в донских станицах, которые он собирался покидать, и пытаться патриотической речью — всегда неуспешно — убедить их последовать за ним. Его выступления неизменно оканчивались словами: 'Все вы сволочь'»32.

Казаки настороженно отнеслись к Декрету о земле, поскольку среди них жило некоторое количество крестьян, не бывших членами казачьей вольницы и более бедных, чем казаки, которые могли попытаться захватить их земли. Крестьяне эти, по преимуществу иммигранты, назывались «иногородними» и переселялись на казачьи земли из густо населенных губерний Центральной России. Переселившись, они начинали обрабатывать окраинные участки или нанимались в батраки к казакам. К 1917 г. в Придонье таковых числилось 1,8 млн.; из них 0,5 млн. безземельных33. Эта часть крестьянства была радикально настроена: основная масса сторонников большевиков в Придонье вышла из их числа. Число иногородних пополнялось за счет дезертиров с Кавказского и Черноморского фронтов, а также за счет казачьей молодежи, которую заразила радикализмом война и которая теперь обратилась против своих старших.

К февралю 1918 г. в Добровольческой армии состояло 4000 человек. Она была в высокой степени сплоченной и боеспособной, и ее ядро превратилось со временем в самое искусное воинское соединение. Недостаток денег серьезно ограничивал возможности роста армии. Друзья Алексеева в Москве не смогли исполнить данных ему обещаний, заявляя, что национализация банков и захват сейфов большевиками оставили их без средств34. По словам Деникина, общий денежный вклад на содержание его армии составил 800 000 рублей35. Союзники обещали 100 млн. рублей, но к тому времени поставили только 500 000. Добровольческая армия просто не смогла бы появиться на свет, если бы Алексееву не удалось с помощью Каледина получить 9 млн. руб. в ростовском филиале Национального банка36.

Известие о формировании на Дону Добровольческой армии и ее союзе с калединскими казаками породило тревогу в Смольном, штаб-квартире большевиков: хорошо знавшие историю Французской революции, они сразу усмотрели здесь параллель с контрреволюционной Вандеей. Ситуация складывалась угрожающая не только в военном и политическом, но и в экономическом отношении: во время шедших тогда в Брест-Литовске мирных переговоров Германия дала понять, что намерена отделить Украину и превратить ее в марионеточное государство. Большевики, таким образом, оказывались перед перспективой потерять вторую по значению хлебородную территорию. Чтобы предотвратить эту утрату, Ленин велел В.А.Антонову-Овсеенко собрать по возможности значительное войско и, привлекая по пути сочувствующих из крестьян и дезертиров с Дона, подавить очаг контрреволюции. Другой важной задачей Антонова- Овсеенко стало занять Украину до того, как Германия объявит ее своим протекторатом. Армия Антонова, насчитывающая 6000—7000 человек, в декабре 1917-го и январе 1918-го начала активно наступать на Дон, несмотря на отсутствие дисциплины и повальное дезертирство. Ее продвижению ничто не препятствовало. В Придонье сочувствующие красным крестьяне, рабочие и дезертиры с фронтов стали подниматься на ее поддержку.

Видя нарастающую угрозу извне и изнутри, донские казаки заколебались в своей лояльности Каледину и начали осуждать его за союз с Алексеевым и Корниловым. Казачий старшина выразил широко распространенное мнение: «Россия? Конешно, держава была порядошная, а ноне произошла в низость... Ну и пущай... у нас и своих делов немало собственных...»37 Видя вызов собственной власти, наблюдая распространение анархии в отечестве и неспособный остановить его, отчаявшийся в будущем России, Каледин покончил с собой (29 января/11 февраля 1918 года). Следующие три месяца, вплоть до избрания генерала П.Н.Краснова (май 1918), донское казачество жило без атамана.

На Дону нарастало возмущение, красные подходили все ближе, и Корнилов понял, что может попасть в окружение38. Перед тем как совершить самоубийство, Каледин обратился к генералам с

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату