Затем он повернулся к Фердинанду.
– Я буду возвращаться через Францию, – сообщил он.
– Разве это разумно? – осведомился Фердинанд.
– Весьма разумно. Ведь французский король мой друг.
В то время как Изабелла считала его высокомерие и дерзость предосудительными, Фердинанд так не думал, поскольку без конца размышлял о выгодах, которые могут возникнуть во время путешествия его зятя по территории Франции.
– Может, вы устроите переговоры с французским королем от моего имени? – спросил Фердинанд.
– Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, – ответствовал Филипп, втайне думая, что любые переговоры с Людовиком скорее пойдут на пользу лично ему, нежели Фердинанду.
– Мы могли бы попросить о некоторых уступках, – продолжал Фердинанд, – поскольку Карл обручен с Клод. Почему бы им не присвоить титулы короля и королевы Неаполя?
– Великолепная идея! – воскликнул Филипп. – А мы тем временем позволим французскому королю назначить своего правителя на принадлежащей ему части территории, я же буду подобным правителем от вашего имени. Разве возможен лучший выбор, чем отец Карла?
– Это нужно обдумать, – сказал Фердинанд. Филипп улыбнулся в ответ:
– У вас на обдумывание есть целая неделя.
Хуана пребывала в состоянии глубочайшей меланхолии. Ее безумия как не бывало. Подобного поведения королева раньше за ней не замечала. Ее дочь почти ничего не ела, и Изабелла считала, что та очень мало спит. Хуана ни о чем другом не думала, кроме как о том, что Филипп уедет во Фландрию, оставив ее в Испании.
Пролетели январь и февраль, а Хуана по-прежнему пребывала в удрученном состоянии. Она могла часами сидеть и смотреть в окно, словно надеясь на возвращение Филиппа.
Казалось, она все ненавидела в Испании, и когда она о чем-то заговаривала, что бывало крайне редко, то жаловалась на свою комнату, на окружающие ее предметы, на служанок.
Изабелла часто заходила к ней, но Хуана ничего не говорила даже матери. И что странно – она оставалась здоровой, несмотря на отказ от пищи и крайне редкие прогулки.
Схватки начались холодным мартовским днем, и Изабелла, которая потребовала, чтобы ей сообщили, как только они начнутся, находилась рядом с дочерью, когда родился ребенок.
Еще один мальчик, здоровый, цветущий мальчик.
Какая все-таки странная штука жизнь! Еще один совершенно здоровый ребенок, рожденный этой полубезумной женщиной.
Хуана быстро оправилась от родов, и теперь казалась немного счастливее.
Когда ее родители пришли к ней, она держала ребенка на руках и заявила, что тот очень похож на своего отца.
– Однако, я вижу в нем и сходство с моим отцом, – добавила она. – Назовем его Фердинанд!
Фердинанд был страшно доволен мальчиком. Казалось, он не ведал о странностях своей дочери. Она была способна рожать здоровых сыновей – и этого ему было достаточно.
БЕЗУМНАЯ ХУАНА
Изабелла очень надеялась, что когда родится ребенок, Хуана перестанет беспокоиться о Филиппе и обратит свое внимание на малыша. Но все оказалось совсем не так. Хуана не изменилась. Она почти не интересовалась ребенком. Ее единственным желанием было воссоединиться с Филиппом.
– Ты еще недостаточно здорова, – говорила ей мать. – Мы никогда не позволим тебе пуститься в столь далекую поездку в твоем нынешнем состоянии.
– Что он делает, чем занимается, когда меня там нет? – требовательно вопрошала Хуана.
– То же самое, что делал бы, если бы ты была там, – мрачно отвечала Изабелла.
– Я должна ехать! – кричала Хуана.
– Мы с отцом тебе не позволим, пока ты окончательно не окрепнешь.
Тогда Хуана снова погрузилась в глубокую меланхолию. Иногда она по целым дням молчала. А иногда из ее покоев доносились крики негодования.
Изабелла приказала денно и нощно наблюдать за дочерью.
– Ей так хочется воссоединиться с мужем, – объясняла она, – что она может попытаться уехать. А мы с королем твердо решили, что прежде она должна полностью оправиться после родов.
Спустя месяц после рождения маленького Фердинанда Филипп подписал в Лионе договор между королем Испании и королем Франции, хотя было совершенно ясно, что этот договор мало что значил, поскольку войска продвигались вперед, дабы завладеть землями поделенного Неаполитанского королевства. Стало очевидно, что назревает конфликт.
Он разразился в том же году, но позднее, и мысли суверенов сосредоточились на новой войне.
Тем не менее Изабелла умудрялась по возможности больше времени проводить с Хуаной. Страхи в связи с ее отъездом из Испании росли у королевы все больше и больше, ибо с момента отбытия Филиппа недуг Хуаны стал очевиден. Теперь уже было абсолютно бессмысленно делать вид, будто она нормальная. Королевский двор отдавал себе отчет в ее умственном расстройстве, и в скором времени слухи о том распространились по всей стране.
