Всего минуту разминал я ноги, затекшие от долгого стояния под окном, а когда припал к стеклу, понял, что напрасно потратил время, – старуха суетилась у плиты. Вдобавок она заметила меня и махнула рукой, приглашая в дом.
– Ты воды в бочку натаскай, – сказала она. – Нагреется за день, а вечером огород польем.
– А мы на свежем воздухе спали. Ночь теплая.
– Я в подвале сплю, – перебила она меня. – Комаров боюсь. Как представлю, что они кровь сосут… Ведра у бочки возьми, под клеенкой.
Я разбудил Милку и велел помочь колдунье стряпать. Девушка, не говоря ни слова, глянула на меня жалобно и, пожав плечами, пошла к крыльцу.
5
Здоровьем меня Бог не обидел, но после двух десятков ведер – а каждое весило не меньше пуда – почувствовал слабость. Только до половины бочка наполнена. Если бы не бессонная ночь, сдюжил бы без отдыха. Едва я присел в тени крыльца…
– Сударушка твоя – хлопотунья. Добела пол в горнице выскребла. Повезло тебе.
Архелая-Анна смотрела в небо слезящимися глазами и думала о чем-то своем, наверное совершенно не относящемся к предмету разговора.
– Отдохни, говорю, а она – скребком, скребком по доскам. И молчит. Где сейчас жену такую сыщешь… молчаливую да работящую? И тебе не след сидеть-рассиживаться, коль она потом исходит.
К полудню заполнил бочку до краев и чуть живой рухнул под сиреневый куст. Причем упал так, чтоб не было видно с крыльца и из окон дома. Хотелось одного – полежать, расслабив мышцы. Но ноздри мои уловили запах старческой кожи. Открыл глаза и с ненавистью глянул на стоящую передо мной знахарку.
– От ведь работящая! – сказала она. – Милушка хату белить затеяла. Увидела известь во дворе, развела водой – мол, белить буду, и вся недолга… Травку бы в саду покосил. Зарос сад-то.
Старуха говорила что-то еще, но я уже не слушал.
Рядом с косой нашел оселок. Даже обрадовался. Присел тут же под яблоней в траву и туда-сюда, туда- сюда оселком – хоть ногам отдых дать.
– Сад-то хорош… Лесник сажал.
«Ведьма!», – ругнулся я, увидев перед собой ноги, обутые в калоши.
Она дождалась, когда я начал косить траву, и, покряхтывая, потащилась к дому.
Вскоре Милка позвала обедать.
Без аппетита съел пирожок, пожевал брюквы и, выпив стакан духовитого компоту, вылез из-за стола.
– Дак ты докоси садик-то, – каркнула вслед мне Архелая-Анна.
Проклиная все и вся, поплелся в сад. Однако злость вскоре сменилась любопытством: если я хочу чего- то добиться от ворожеи, стоит ли проявлять недовольство? Да, мне тяжело махать косой с непривычки, но не Жорке же здесь ковыряться. И никто меня не тащил сюда силком… Это «дак», произнесенное старухой… Странная у нее лексика: то «сударь», то… Черт ее разберет. Оставшуюся траву скосил в бодром расположении духа.
– Часика через полтора и поливать можно, – проговорила старуха, поджидающая меня у бочки с водой окунув палец в воду. – Сударушка-то твоя… Подсобил бы ей.
В горнице потолок голубизной по глазам бил, две побеленные стены словно снег. Милка умудрялась белить, не проливая ни капельки с помазка, – так умели только украинские хозяйки, где-то читал о подобном мастерстве.
– Загоняла тебя карга старая, – пожалел я свою подругу.
Но она, услыхав мой голос, обернулась с улыбкой:
– Сама напросилась – показать тебе, на что способна. Представь, мне приятны эти хлопоты.
Она, разговаривая со мной, продолжала двигать помазком. Ее спокойствие перешло ко мне.
– Баба Аня сказала, что Стоценко жив и здоров, но нуждается в помощи… Сама не может его разбудить. Мы с ней долго болтали – мировая бабка, если хочешь знать… Спросила у нее про покойника. Знаешь, что ответила?.. Ха-ха, «галлюцинация» – не угадал ты. И не покойника Дятел откапывал, а Стоценко, который сам себе могилу вырыл и сам туда залез. Сделал так, чтоб земля обрушилась и привалила его.
– Что-то ты путаешь, подруга. Зачем ему помирать, да еще таким извращенным способом?
По моему мнению, логики в старухиных делах не было. Много путаницы… Чего-то мне не хватало, чтоб расставить акценты в цепи событий, в которые я вовлекался. Разберемся.
Милка воровато глянула в окошко, вытерла руки о передник и выдвинула ящик стола.
– Она про свою жизнь рассказывала: на балах танцевала, к поэтам, к писателям в гости ходила. Покажу ее фотографию… Вот. Здесь ей восемнадцать. Красивая?
Интересная девушка смотрела на меня со снимка: аристократическое лицо, хрупкая фигурка, чрезвычайно выразительные, умные глаза…
В сенях скрипнули половицы. Милка схватила снимок, кинула его в стол, задвинула ящик и обхватила меня за плечи.
– Пахнет-то как, – прошамкала старуха. – Боже праведный!