– Чего он с ней вяжется? – задумчиво произнес он. Поскреб пятерней затылок. – Она ж дура… Всякую страсть на себя плетет. Сюда нормальный человек попасть не может. Чтоб с собственным дитем сотворить такое!.. А если и было, зачем трепать-то? За язык никого не тянут. Сопи в две дырки и живи, раз дали возможность.
Я опустил штанину и глянул на словоохотливого мужика – крепкая брезентовая куртка, видавшая виды фетровая кепка с наушниками из меха, простоватое лицо; правда, глаза… Что-то в них такое, непонятное и жутковатое. Руки суетливые – то куртку оправят, то теребят рукоять секиры, то скребут затылок.
– Возьми шефа – я его фотографию в газете видел, еще вольным когда был… – Он замолк, приложил к уху ладонь ковшиком. Повернул голову. – Мявчит… Слышь? Поднимайся, пойдем гостя ловить…
По улице шли не таясь. Вид домов без крыш возбуждал нервы. Впереди виднелись деревья. Но мы свернули с улицы к свалке и долго пробирались через кучу ржавого металла, рискуя сломать шею, – металл осыпался под ногами.
Из груди вырвался вздох облегчения – мы ступили на усыпанную щебнем площадку, обнесенную кирпичным забором вперемежку с рядами ветхого штакетника, кое-где забранного досками. Подошли к сорванной с петель калитке. Сквозь проем – от нас рукой подать – виднелся лес. У забора росла трава.
Да и воздух здесь был ароматный.
– От головы ищи. – Сопровождающий вытащил из-за пазухи матерчатую сумку с ручкой из цветных кабельных жилок. – Угодишь шефу – тюрьма не тюрьма…
Будешь жрать от пуза и мерчанку получишь. Тузом будешь.
– Мерчанку? – переспросил я, разглядывая траву под ногами.
– А чего?.. Они как живые. Морду прикажешь мелом натереть и вперед. Иные и без мела… красным стеклышком свечу заслонят, и все. В красном свете у них кожа ровная. Но главное, безотказные они. Что хочешь делай.
– Сам-то пробовал?
– А ты думал!.. Как-то с приятелем… поймали дикую. Этих и грохнуть можно, если надоест.
Дальше я не стал его слушать, меня заинтересовало странное растение. Понюхал – девясил. Он и с виду похож на самого себя, но листики почему-то сиреневые с тыльной стороны.
– Корни нужны. Железкой… Секирой своей ковырни, – сказал я.
И ромашки пошли… Правда, ромашка ли это: величиной с чайное блюдце, лепестки мясистые. У самого леса виднелись заросли чистотела. Набрали чистотела. Чего-то еще, очень похожего на зверобой.
За спиной хрустнула ветка и послышался шепот. Обернувшись, я увидел гнома с корзиной грибов. Он стоял опершись на суковатую палку. Рядом с ним – Амир.
Затрещали кусты – мой телохранитель бежал не разбирая дороги в сторону города.
– А тебе перья больше идут, – сказал эльф. – Сейчас ты похож на ммотиа. – Он шагнул ко мне и замахнулся золотистой тросточкой: – Чучело!
– Ммотиа – это чернокожие гномы. Они живут в Африке, в рудниках, – пояснил гном, протягивая мне корзину: – Возьми. Яков передал. Переложи грибы в свою сумку. Отваришь и дашь Хогерту, чтоб лесной народ мог читать его мысли. И голова у него болеть не будет.
– Грибы от головной боли? – удивился я, но гнома и след простыл.
– И все-таки в перьях тебе лучше, – сказал эльф, стукнул меня легонько тросточкой по руке и как сквозь землю провалился.
Едва я перешагнул валявшуюся в проеме калитку, как мой телохранитель схватил меня за руку и чуть не плача стал умолять не рассказывать никому о его позорном бегстве.
– Жить хочется, – пожаловался он. – Хогерт шкуру спустит.
Послышался писк котенка.
– Мявкают, – насторожился мой спутник.
На другой стороне площадки появился человек. Он махнул нам рукой, приглашая подойти к нему. Мы бегом преодолели разделяющее нас пространство.
– Один из гостей сбежал, вротех. Так что придется вам правую сторону держать под прицелом: вон за той кучей падайте. Мявкайте, если первыми увидите. У него жратва в сумке.
– Понятно, – кивнул сопровождавший меня мужик и показал острием секиры на кучу мусора. – А если сбежит?
– Мявкни, вротех, я ж сказал! Пятьдесят метров – ваша зона.
Мы устроились так, чтобы видеть внешнюю сторону забора. День становился жарким.
– Пиру – так зовут меня здесь. Может, слыхал?
– Странное имя. – Мне не хотелось разговаривать. Клонило в сон.
– Перед тем как сюда попасть, года два тому назад, мы самолет угнали. В газетах наши фотографии печатали… Так вот, это я стюардессу и остальных грохнул. Не читал?.. Жизнь была!.. Чего молчишь? Про себя бы рассказал… Непонятный ты.
Сказал, что хотел бы подремать, что давно не сплю, больше двух суток уже. Но Пиру довольно грубо ткнул меня в ребра рукоятью секиры:
– Выспишься еще… Там шевельнулось что-то. – Он показал пальцем вдоль забора и близоруко прищурился.
