– Мерчанка… Давно она у вас? – спросил я.
– Понравилась?.. Обычно они страшные. Эта форму сохранила. Частенько приглашаю ее в кабинет и любуюсь – в красном свете, разумеется, – фигурой этого существа. Месяц назад ее нашли в сточной яме… Ники! – крикнул Хогерт. – Кто тебя создал? Откуда вы и по чьей воле появляетесь?
Карлик замедлил шаг, обернулся. В свете фонаря его лицо напоминало маску, изготовленную бездарным ваятелем. А может, гениальным. Но не середнячком. Он выкрикнул что-то нечленораздельное. Отвел фонарь от своего лица и пошел дальше.
– Я прикажу содрать с тебя кожу! – крикнул Хогерт и погрозил карлику кулаком.
Ники не отреагировал на угрозу.
– Ты все же передай обо всем. Пусть они подумают о ребенке…
Несомненно, Хогерт видит во мне инспектора, присланного с воли. Ники остановился. Осветил фонарем узкий лаз и первым полез в него. Хогерт хлопнул меня по плечу:
– Когда встретишься с друзьями, не забудь о моей просьбе. Ступай за Ники.
И быстро зашагал назад, в темноту. Звук его шагов был размеренным, словно ноги двигались по асфальту, освещенному солнцем.
Я прополз не более двух метров. Неожиданно сильные руки карлика подхватили меня и поставили на плоский камень, лежащий у стены.
– Иди, – сказал Ники, показав рукой на пролом в стене. – Вернешься – ищи нас здесь. Тут дежурят охранники.
– Хогерт – хороший человек? – спросил я у карлика.
– Он не человек.
Лицо карлика было неподвижным, застывшим.
– А кто же?
– Этого я не знаю. Может, он – куколка, будущий мерц.
Ники ожег меня красным взглядом и полез в темноту подземного хода. Справа от меня трепыхнулась тень охранника.
11
Тролль Пельдоиви все так же лежал на поляне. Метрах в трех от его глаза горел костер. Яков сидел поджав ноги, смотрел на меня из-под узких полей войлочной шляпы и пальцами левой руки ворошил кисточку на кончике хвоста Махишасуры. Демон глубоко вздохнул. Пламя костра заколебалось. Отраженное в глазу тролля, оно казалось сиреневым сполохом в бездонной тьме космоса. Мне подумалось, что прозрачное тело мерчанки и глаза Пельдоиви имеют одну природу.
– Черный – преступник. Причем космического масштаба, – сказал я, присаживаясь к костру.
– Мы знаем все. – Яков улыбнулся. – И не вешай носа.
Он достал из-за пазухи небольшой зеленоватый диск и бросил его мне.
– Для страховки, – сказал он. – Зажми эту пуговицу в кулак, если захочешь появиться в нашем мире без помощи бабы Ани… А теперь полезай на спину Махишасуры. Он доставит тебя на Ладонь.
Демон встал, отошел к кустам и потянулся, по-кошачьи разинув пасть, по-собачьи задрав заднюю ногу, помочился, хлопнул крыльями и глянул на меня.
Яков нахлобучил шляпу до самых бровей и стал ворошить пальцами сучья в костре.
Они не хотели мне ничего объяснять… Ладно, это их дело. Да и вовсе не пуговка у меня в руке, а медный диск: двояковыпуклый, с бирюзовыми камушками, вправленными в замысловатую завитушку, где-то я видел такую.
– Так я и сам летать могу, – сказал я.
– Полезай на джинна, – настаивал Яков, не глядя на меня, – Так надо.
Сидеть на спине Махишасуры было удобно. Не успели взлететь, как пошли на посадку. Сели на ту самую скалу, похожую на ладонь.
Махишасура, даже не удостоив меня взглядом, улетел.
Я зажал подаренный Яковом диск-пуговку в кулак и…
Открыв глаза, облегченно вздохнул – ночь и тишина и дыхание спящего рядом со мной человека. Осторожно повернул голову и увидел… Еремеев! Тусклый свет луны освещал его горбоносое лицо. Кровать бабы Ани прибрана. На столе у окошка стакан, свеча и какая-то коробка. Я пошевелил рукой и почувствовал, что моя ладонь лежит в ладони Еремеева. Я пытался высвободить ее, но старатель открыл глаза, быстро выскочил из-под одеяла.
Спустя несколько минут мы уже сидели за столом и смотрели друг на друга. Ночной воздух из открытой форточки колебал пламя свечи, зажженной Еремеевым.
Стоящая на столе коробка была на самом деле полевым телефоном. Еремеев все пытался позвонить по нему, но я останавливал его: прежде хотел узнать, почему он вдруг здесь вместо Милки и бабы Ани.
– Есть совершенно четкие рекомендации «Посоха», дежурный ждет моего звонка. Я обязан немедленно сообщить о твоем пробуждении. И мне запрещено вступать с тобой в разговор, – твердил Еремеев как заведенный. – Тебя должен осмотреть врач. И только потом…
– Ты же был мне другом, Еремеев. Чего ты бормочешь? Что тут случилось без меня?
