решительными, и я понял, что в этой войне не победить.
— А какой же ты? — военный почесал в затылке, снова лихо сдвинув шапочку набок. —
Не уметь пить в этой стране, это не то, что болезнь, это катастрофа, вроде сумасшествия…
А если пьешь и становишься буйным, то уж точно не жилец.
— В этом ты прав, на сумасшествие и правда похоже, — согласился я. — Только интересно, откуда ты обо мне все знаешь?
— Город маленький, все друг друга знают. Времена, конечно, изменились, но память-то никуда не делась…
Действительно, время сейчас странное, но, наверное, оно всегда таково для тех, кто в нем живет: времена не выбирают, в них живут и умирают…
Да и не так уж это время и плохо: смерть быстра и легка, стоит недорого, поскольку ее производство носит массовый характер.
Я уходил со свалки, а на сердце у меня было тяжело. Казнокрада убили. Кто это сделал и зачем? Кому мог помешать и без чужой помощи наполовину мертвый человек?
Не стоило мне сюда идти. Болту обязательно доложат, а значит, его бойцы навестят меня, опять будут бить…
Обратный путь показался легким и приятным. Лес быстро очистил мои мысли от свалки, на которую сбрасывали не только вещи, но и людей, отслуживших свой срок, а вид скачущих по веткам белок настроил на благодушный лад.
Звери нравственны, потому что естественны. И чувствуют себя замечательно, каждое их движение правильно, просто потому, что осуждать его некому.
Вынырнувший из-за поворота рейсовый автобус подобрал меня. Удача… Совсем не факт, что, идя дальше по дороге, я бы попал домой. Военный все-таки наверняка дозвонился куда хотел. И где-то впереди меня мог поджидать черный джип с тонированными стеклами. А что произошло бы дальше, не трудно предсказать: река у нас глубокая, полноводная, трупы в ней находят регулярно, и многие со следами пыток — не всегда же Филя будет так благодушен.
Домой я добрался без приключений и сразу встал под душ. Истер себя мочалкой, не жалея самого ароматного мыла, которое только у нашлось, но все равно казалось, что тошнотворный запах исходит из каждой поры тела.
Я побросал одежду в стиральную машину, расстелил на полу одеяло, бросил на него подушку и лег.
Машина стирает примерно два часа, на это время я прикован к дому, поскольку никакой другой одежды у меня нет, и выйти не в чем. Каждый раз, попав в такую ситуацию, я решаю купить хотя бы еще одну футболку, но потом благополучно об этом забываю… Что ж, отдохну и подумаю.
…Итак, цепочка смертей продолжается.
Интересно, кому мог помешать Поливанов?
В благословенной стране, которая именовалась свалкой, где пища буквально валяется под ногами, пусть и не совсем качественная, вряд ли у кого-то могли появиться корыстные мотивы.
Если бомжа убили коллеги, то лишь потому, что он им сильно надоел. Подрался с кем-нибудь по пьянке, а может, увлекся чужой женщиной.
Когда человек выпадает из общества, перестают действовать моральные ограничения, и руководят им очень простые мотивы. Слой человеческой культуры тонок, поскреби любого, и увидишь под ней зверя.
Кто это сказал? А… неважно.
Мог ли кто-то убить Казнокрада, чтобы он ничего не рассказал мне? Я отмахнулся от этого нелепого предположения. Оно несло за собой столько дополнительных невероятностей, что становилось бессмысленным. Выходило, что убийца боялся меня… Вот уж глупость так глупость. Я — одиночка, усталый несчастный человечек, который никому не нужен
Но Казнокрада убили. И не бомжи. Ни у кого из них просто нет такой физической силы. Убийца — накаченный любитель американских фильмов.
Кто?
Да кто бы это ни был, меня не касается. Я не узнал, кого еще Пеликанов прикрыл фальшивым алиби. Ну и что? Будем считать, что мне просто не удалось удовлетворить свое любопытство. От этого незнания моя жизнь не изменилась.
Я прислушался к ровному гулу стиральной машины и закрыл глаза. Все-таки сон — лучшее, что есть в этой жизни. Спишь, а мозг продолжает работать. Может быть, удастся решить и эту задачу…
Однажды какой-то человек спросил:
— Что есть смерть?
И получил ответ стихами:
Так записано в кодексе самураев
Глава третья
И снова смерть
Пронзает боль — но лишь потом
Находишь рану
Как страшно, что всегда бывает
слишком поздно.
Вот уж совсем не к месту
У парня длинный кинжал!
Проснулся в слезах, мне снилась Ольга…
Она смотрела на меня огромными нежными глазами, исчезая в темноте. Сначала пропал ее тонкий силуэт, потом лицо, последними пропали глаза…
Одна она меня понимала и никогда не отворачивалась, как бы плохо не относился ко мне весь мир…
Или мне это казалось?
Как я буду жить без нее? Я остановил свои причитания волевым посылом и взглянул на часы. Было около двух, стиральная машина выполнила программу и затихла.
