молнией к кустам по всем правилам уже привычной конспирации. В крови все еще кипел адреналин, да и боль еще не прошла, поэтому движения казались судорожными и неуклюжими.
Я, пригнувшись, пробежал вдоль деревьев, прячась за кустами, стараясь не шуметь, и снова обнаружил на том же месте у подъезда все ту же темную иномарку. Теперь я ее заметил сразу, даже без красного огонька сигареты. А ведь я ее уже видел у спортзала. Получается, что никого в ней не убил? Или уже другие люди в ней?
Я обогнул ее по большой дуге, скрываясь в тени отбрасываемой деревьями. Добрался до выхода со двора в небольшой проулок, а уже с него перебрался на темную соседнюю улицу. Фонари здесь никогда не горели, то ли их каждый день били местные ребята, то ли у электриков не находилось времени на то, чтобы сменить лампочки на малолюдной улице.
Но в данном случае мне это было на руку. И еще я подумал о том, что именно тем и нравился мне всегда мой двор, он имел выходы на все параллельные улицы.
Если сумел выйти из дома, то дальше все становилось очень простым, проходов много, а я знал их, потому что еще мальчишкой исползал все, включая подвалы, крыши и заборы.
Как только адреналин улетучился, в голове снова зашумело. Руки затряслись мелкой дрожью, и мучительно захотелось пить, хоть ощущение, что еще немного и вода польется из меня, как из пробитого ведра, никуда не исчезло.
Мне бы сейчас пару литров молока, но где его найти в три часа ночи?
Тут я вспомнил, что в последнее время в городе появилась пара продуктовых магазинов, которые работают круглосуточно, один из них должен встретиться мне на пути. Я прибавил шаг.
Ночной город казался тихим, мирным и безмолвным. Дневные страсти давно улеглись, и все вокруг отдыхало, готовясь к новому дню. Только я словно тать, скользил по улицам, скрываясь в густых тенях. Ветер ласково обвевал мое лицо, снимая боль с оцарапанной кожи и разбитых губ, как любимая женщина нежными поцелуями…
Темнота обнимала меня, как своего сына, вернувшегося издалека, с другой стороны земли, где всегда властвует безжалостно-яркое солнце.
Почему шорох шагов слышен только в тишине, и так покойно, когда никого нет рядом? Почему мы мешаем жить друг другу рассказами, похлопываньем по плечу или просто своим присутствием?
Я шел, понемногу твердея шагом. Тело понемногу приходило в себя, выбрасывая из себя капли пота, хоть было довольно прохладно.
Выпитая мною вода возвращалась обратно в мир, в виде испарений. Круговорот воды в природе никогда не прекращался, и будет продолжаться, даже если ничего из живого на земле не останется…
Примерно через полчаса быстрой ходьбы я подошел к магазину, он единственный сверкал неоновой выставкой, все остальные рекламы на ночь отключали, экономя электроэнергию.
Сонная продавщица, услышав слабо звякнувший колокольчик, закрепленный на двери, подняла голову с рук и посмотрела на меня мутными не понимающими глазами. — Что нужно? Чего пришел?
Вид у меня видимо был еще тот, если со мной заговорили так покровительственно и свысока.
— Молока литра два, если, конечно, свежее…
— Какого молока? От бешеной коровки?
— Нет, обычного, и от нормальной коровы…
— Жена что ли послала? — проявила дар ясновидения продавщица. — Наверно, ребенок малый, а ты пришел вечером пьяный…
— Так свежее молоко-то?
— А каким оно будет в пакетах? Всегда свежее, три дня стоит открытым, а не сворачивается. Должно быть какую-нибудь гадость добавляют, сейчас все такое, долго не портится. Брать будешь? Или все-таки водки?
Я вытащил деньги из кармашка джинсов, было их немного, но на молоко хватало…
— Вот… два литра…
— Молока, так молока… — она сразу потеряла ко мне интерес. — Вот бы я по ночам бегала по магазинам за молоком. Только спать не дают, ходят тут…
Взял бы что выпить, хоть выручка была, а так одни хлопоты…
Последние слова она проговорила, уже засыпая, бросив пакет с молоком на прилавок, не обращая больше на меня внимания.
Я пошел к двери, предательский колокольчик все равно звякнул, несмотря на мои попытки осторожно приоткрыть дверь.
Сопение на мгновение прекратилось, но тут же возобновилось, переходя в легкий храп.
Я сел на ступеньки и стал вливать внутрь нежную белую жидкость, прислушиваясь к звуку приближающегося мотора. Кому-то, как и мне, не спалось…
Мимо магазина проскочила иномарка с тонированным стеклом, оттуда на меня глянул чей-то недобрый взгляд.
Я услышал резкий скрип тормозов, иномарку занесло, но она выпрямилась и быстро развернулась. Не дожидаясь, пока машина приблизится ко мне, выбросил пакет с недопитым молоком в урну и бросился к ближайшим кустам.
Перескочив через пару заборов и, сделав небольшой круг, решил вернуться к магазину. Мне стало любопытно, кого это так заинтересовал несчастный бродяга у магазина в четыре часа ночи.
Устроился я довольно удобно в тени за небольшим деревом, метрах в двадцати.
— Точно вам говорю, бомж, — объяснялась продавщица. — Лицо разбито, руки грязные, ногти обломаны. Футболка и джинсы в кирпичной крошке, словно в каком-то подвале ночевал, но что с них возьмешь, алкаши, они и есть алкаши…
Я потрогал горевшую кожу на лице. Да, женщина оказалась очень внимательна к моей внешности, даже полусонная заметила все детали.
— У меня глаз наметанный, я их за версту чую. Они еще метрах в десяти от магазина, а я уже знаю, что ко мне идут. Им обычно самогонка нужна, мне их бабки на реализацию дают. Иногда кто богаче водку берет. А этот какой-то странный, может, больной, или с головой не все в порядке…
Трое братков из команды «болта» уже выходили из магазина, но один из них, услышав последнюю фразу, вернулся.
— Что значит, странный?
— Молока купил два литра, язвенник наверно, а обычно в такое время либо водку, либо самогон покупают те, кому не хватило. Я же объясняла…
Качки переглянулись между собой.
— Может и он. А выглядел как?
Дальше я уже слушать не стал, а стал пробираться дворами к выходу на следующую улицу. Это меня искали и планомерно, по улицам, несмотря на ночь, курсировали машины. Зло по ночам не дремлет…
Только почему одни качки Болта, а где родная милиция? Неужели поменялись функциями? Или они сменяют друг друга?
Я выбрался на следующую улицу и зашагал быстрым шагом, внимательно прислушиваясь к звукам. Ночь потеряла для меня все свое очарование. Настроение тоже испортилось.
Был момент, когда даже потянулся к бутылочкам в кармане безрукавки, чтобы исчезнуть из этого мира: пусть тот, кто живет во мне, получит наслаждение от ночной охоты, но потом передумал…
Совсем не факт, что мое второе «я» станет охотиться за бандитами. Я не могу прогнозировать его
