В зал через проем ворвался огненный шар. Когда пламя погасло, с пола поднялся… Фагим. Он был в черном халате, с жезлом, лицо было перекошено. Испустив вздох облегчения, огляделся, ахнул, увидев в лужах крови Перуна и Таргитая, руки судорожно ухватились за посох.
Таргитай вскрикнул из лужи крови:
– Олег!.. Это он пришел разбить Яйцо!
Олег дрожал, глаза дико смотрели из-под сгоревших бровей.
– Он сильнее… За ним – весь мир мертвых!
– Убей! – велел Таргитай страшным голосом. – Убей!
Кора подтолкнула Олега, а Лиска, глядя на нее с ненавистью, услужливо подала волхву обломок Жезла. Фагим со злобной усмешкой вытянул вперед руки. Ногти засветились красным, будто накалились в огне. Багровые искорки заплясали вокруг пальцев, собрались в рой и метнулись к волхву.
Олег вскрикнул по-заячьи. Его вырвало из рук женщин, отшвырнуло к стене. Он ударился о стену, сполз на пол, оттуда с усилием воздвиг слабенький занавес. Искры заплясали по магической ткани, с треском возникали дыры.
Кора подбежала, упала рядом на колени:
– Ну еще!.. Ты же можешь!.. У варваров сила не в Жезле, а в сердце!
Лиска метнула яростный взгляд:
– Олег, ты же настоящий мужчина! Держись!
Перун тяжело ворочался, пытаясь подняться, хрипел. Обеими ладонями зажимал рваную рану в боку, толчками выплескивалась густая красная струйка.
– Все равно… Он здесь. И я здесь…
– Кто третий? – спросил Таргитай. Он пытался встать на колени, но завалился на бок. – Кто еще?
Золотые волосы Перуна слиплись от крови, глаза горели неистовством и удалью. Голос прерывался от боли, но улыбка осталась широкой.
– Не догадываешься?
В исполинский проем в стене дворца все пятеро увидели, как небо озарилось кроваво-красным. Черная грохочущая туча исчезла под натиском багровой, клокочущей, роняющей клочья огня. Дикие воронки скручивали тучу в жгут, стоял треск раздираемой ткани, настолько ужасный, что молнии и гром казались детскими забавами. Такой же кроваво-красный свет падал и вниз, стремительно поглощая землю.
К дворцу бешено мчался на огненном коне грозный пылающий всадник. За ним простиралась полоса огня и разрушения. Горела сама земля, горел воздух, горел белый свет – до конца разрушения оставались считаные минуты.
В руке всадник вздымал огненное копье. Был всадник лют и страшен, обезображенное лицо было впервые открыто. Невры в ужасе смотрели на летящего на них Агимаса.
Конь в длинном прыжке одолел пролом, копыта грозно ударили по мраморным плитам. Агимас властно натянул удила. Конь дико заржал, поднялся на дыбы.
– Успел!
Перун тяжело поднялся на колени, затем воздел себя на ноги. Кровь из разрубленного бока перестала сочиться. Раны на голове и груди затягивались на глазах. Он отнял ладони от кровоточащего бока, и невры потрясенно увидели розовый шрам.
– Что задержало тебя?.. Вон Яйцо!
Агимас резко повернулся к троим неврам. Таргитай нашел в себе силы подняться на колени.
Перун, ковыляя, добрел до Яйца. Невры смотрели отчаянными глазами. Перун, снова мужественно- красивый и полный сил, вскинул меч. Синие глаза, насмешливые и холодные, остановились на неврах. Он на миг задержал руку, наслаждаясь, а когда метнул вниз воздух, вскрикнул от боли.
Раздался чистый звон. По белой скорлупе разбежалась паутина мелких трещин.
Фагим приближался опасливо, распластываясь по стене. Перун зыркнул люто, прорычал, щеря белые зубы. Маг вздрогнул, торопливо ударил жезлом. Хрустальный звон сменился сухим треском, будто ломались камни. Скорлупа начала подрагивать, изнутри рвалось нечто. Из трещин пошел ядовито-лиловый свет.
– Безумные… – прохрипел Таргитай. – Сами же исчезнете…
Кора вздрогнула, обхватила Олега за шею, прижалась. Если уж исчезать, то в объятиях сильного мужчины. Лиска зашипела зло, оторвала одну руку от волхва, прильнула сама.
– К чему и стремлюсь! – гаркнул Перун окрепшим голосом. – Назад в Небытие!.. Возврат в блаженный Хаос! Слава… И пусть скорее наступит Священное Ничто!
Агимас тяжело сполз с коня. Правая рука не гнулась, как и нога. Шлем сбросил, на обезображенное лицо было страшно смотреть даже сейчас. Единственный глаз блестел, как звезда. В руке подрагивало копье, булатный наконечник горел темно-вишневым цветом.
Сзади раздался раздраженный голос Перуна:
– Разбей Яйцо! Остался только твой удар!
Фагим, трясясь от страха – здесь все были сильнее, – искательно смотрел на могучего воина-мага. Мощь Агимаса возрастала с каждым днем, даже Перун не знал ее всю. Но Агимас не был ни добрым, как Таргитай, ни рыцарски благородным, как Перун. Он мог убить слабейшего просто из прихоти. И убивал.
Агимас взвесил в руке копье. Булатный наконечник блестел, заточенный как бритва. Мрак отвернулся и закрыл глаза. Он чувствовал себя старым и бессильным. Олег опустил голову, в душе была лишь страшная
