– Что там?
Мрак помедлил с ответом, голос был хладнокровным:
– А ничо… Люди да кони.
– А боги?
– Ну, разве тут не все боги?
Надо подумать на досуге, подумал Олег, а вслух напомнил:
– Мрак, надо идти дальше.
– Даже не попросив о помощи?
Олег почувствовал страх: Мрак никогда ни у кого не просил помощи.
За хрустальным краем открылся вид на бесконечную блистающую равнину. Вдали за столом из грубо сколоченных бревен пировали двое. Их кони с опущенными поводьями стояли в сторонке, неподвижные, как вырезанные из дерева.
Пирующие выглядели молодыми, крепкими, жилистыми мужчинами. Один с золотыми, как у Таргитая, волосами, с яростным красивым лицом, в вышитой сорочке, на шелковом поясе висит человеческий череп. Второй мельче в кости, черноволосый, быстрый, со странными глазами – большими, полыхающими как два костра. Вокруг обоих воздух поблескивал, словно в огне сгорали мелкие мошки.
Невры выбрались наверх, скользя по хрусталю, подавленные мощью, что явно струилась от богов.
– Поклон тебе, Ярило, – почтительно сказал Мрак тому, у которого висел череп, – и тебе, славный Жароок…
– Мы чтим вас, – добавил Олег торопливо. – Весной в твою честь, Ярило, девки и парни водят хороводы, любятся, украшают ветки лентами, пускают венки по воде… А в твою, Жароок, весной во всех хатах гасят печи, волхвы же добывают чистый огонь…
На них смотрели вяло, без интереса. Ярило тут же припал к ковшу, а Жароок взглянул в упор полыхающими глазищами:
– По-старому?
– Дерево о дерево, – поклялся Олег. – Трут, пока огонь не полыхнет!
– Добро… – одобрил Жароок, но голос такой равнодушный, что у невров мурашки побежали по коже. – Покон надо блюсти… А то в иных племенах завелись хитрецы… или ленивцы? Наловчились облегчать святой труд: бьют камнем о камень…
– Мы блюдем Покон! Скажи, Жароок, ты ведь тоже знаешь о скором конце света?
Жароок смотрел багровыми глазами, но неврам показалось, что глаза вечно молодого бога напоминают больше багровый закат, чем багровый костер.
– А… вы те трое, что примчались охранять Яйцо? Боги, плюйте на них! Я таких дурней не встречал даже среди жаб. Разве что червяки дурнее… Нет, вряд ли…
Таргитай вспыхнул от стыда, Олег потупился. Мрак сказал настойчиво:
– Понятно, мы – смертные. Нам не дано быть умными… Мы сами берем. Не сразу, правда. Вы вон, сильные да могучие, сидите, опустив ухи, как лопухи под дождем, а мы, слабые да неумелые, мир спасаем… Не срамно?
Жароок повернулся к Яриле:
– Чем, по-твоему, можно помочь этим смертным?
Ярило, усталый и равнодушный, буркнул:
– Скажи им.
– Что все бесполезно?
– Это они сами знают. Но счастье людей, если ты еще сам… хоть смутно, да помнишь… в самой борьбе за победу.
Жароок обеими руками поднял ковш, брага хлынула целым водопадом. Жароок даже не глотал, рекой лилась и исчезала в подставленном рте.
Ярило нехотя обронил:
– Так просто мир не погаснет… Осталось не семь дней, а всего три… Да, уже через три дня Ящер выведет из подземного царства все войска… Да, всех мертвых, что ему подвластны! А они копились у него тысячи и тысячи лет! Он всю жизнь – а она немалая – готовился к этой битве. Но это еще не все… На его стороне пойдут и живые…
Невры похолодели. Если толпы мертвых выйдут из подземного мира, покатят волнами по миру светлому, солнечному, то явно придет конец всему белому свету. И разбивать Яйцо не надо.
– Кто? Почему? Разве такое может быть? – вскрикнул Олег.
– На его стороне те кочевники, что живут набегами, войнами…
– Ну, с кочевниками нам уже приходилось, – обронил Мрак.
Ярило скривил губы:
– В войске Ящера мертвых воинов вдесятеро больше, чем всех живых на земле… К тому же у него все сильнейшие богатыри и герои. Всех времен и племен! Ладно, оставим их… Как одолеете самого Ящера?
