– Святой отец – мой друг. Я бы никогда не простил себе, если бы с ним что-то случилось. Если в моих силах каким-то образом помешать возможному несчастью, я сделаю все, что от меня зависит.
– Хочу заверить вас, что в данном случае наши интересы полностью совпадают. – Шамрон наконец- то отпустил руку Тьеполо и посмотрел на Пацнера. – Принеси ему кофе. Не видишь, человек устал?
Пацнер холодно взглянул на Габриеля и направился в кухню. Шамрон провел гостя в гостиную. Венецианец опустился на край дивана, остальные устроились вокруг него. Шамрон не стал тратить время на любезности и сразу перешел к делу:
– Когда вы будете в Ватикане?
– Я должен быть у Бронзовых врат сегодня в шесть часов вечера. Как обычно, отец Донати встретит меня и проводит на третий этаж в папские апартаменты.
– Вы уверены, что отцу Донати можно доверять?
– Я знаю отца Донати столько же, сколько и святого отца. Это человек абсолютной преданности.
Вошедший в комнату Пацнер вручил гостю чашку эспрессо.
– Нам необходимо встретиться с папой в такой обстановке, где он и его люди чувствовали бы себя достаточно удобно, – сказал Шамрон. – Его святейшество может сам выбрать любое устраивающее его место. Разумеется, необходимо соблюсти все меры безопасности. Нам также не хотелось бы, чтобы о нашем присутствии знали определенные люди из курии. Вы понимаете, что я имею в виду, синьор Тьеполо?
Венецианец поднес к губам чашку и энергично закивал.
– Информация, которую мы хотим передать святому отцу, весьма деликатного свойства. При необходимости мы можем поделиться ею с доверенным лицом папы, но в интересах его святейшества услышать все самому.
Тьеполо одним глотком проглотил эспрессо и осторожно опустил чашку на блюдце.
– Полагаю, было бы нелишним, если б я имел некоторое представление о характере этой информации.
Шамрон замялся, поморщился, покачал головой, затем подался вперед.
– Речь идет о действиях Ватикана в период Второй мировой войны, а также о некоей встрече, имевшей место в одном монастыре на озере Гарда. Надеюсь, вы простите меня, синьор Тьеполо, но больше я сказать не могу.
– А какова природа опасности, угрожающей его жизни?
– Мы полагаем, что угроза святому отцу происходит от сил внутри церкви, в связи с чем ему необходимо принять дополнительные меры по защите себя самого и тех, кто его окружает.
Тьеполо сделал глубокий вдох, отчего щеки у него раздулись, и медленно выпустил воздух.
– В пользу ваших слов свидетельствует одно обстоятельство. Отец Донати неоднократно говорил мне, что беспокоится за жизнь его святейшества. Так что ваши откровения для меня не новость. Что касается войны… – Венецианец помолчал, подбирая слова. – Скажем так, эта тема до сих пор не дает ему покоя. Он говорит, что церковь запятнала себя и что это пятно должно быть смыто.
Шамрон улыбнулся:
– Разумеется, синьор Тьеполо, мы готовы помочь.
В 17.45 к входу в жилой дом подъехал черный «фиат». Франческо Тьеполо разместился на заднем сиденье. Ненадолго появившиеся на террасе Шамрон и Шимон Пацнер проводили взглядом автомобиль, устремившийся вдоль реки по направлению к видневшемуся вдалеке куполу.
Через четверть часа «фиат» доставил венецианца к входу на площадь Святого Петра. Миновав металлический турникет, Тьеполо зашагал вдоль колоннады Бернини под звон отбивавших шесть часов колоколов базилики. У Бронзовых врат он назвал свое имя и предъявил документы охранявшему вход швейцарскому гвардейцу. Гвардеец сверился с имевшимся у него списком, после чего сравнил лицо посетителя с фотографией на документе и, удовлетворенный результатами, пропустил Тьеполо в Папский дворец.
Отец Донати ожидал у подножия лестницы Скала Реджиа. Выражение лица у него было, по обыкновению, мрачное, как у человека, постоянно готовящего себя к плохим известиям. Холодно пожав гостю руку, он повел его на третий этаж к папским апартаментам.
Хотя Тьеполо не в первый раз посещал папский кабинет, обстановка этой комнаты неизменно поражала его своей простотой, совершенно не соответствующей высокому положению работавшего в ней человека, но полностью подходящей скромному священнику, которого он знал и которым восхищался в Венеции. Папа Павел VII стоял у окна, выходящего на площадь Святого Петра, и его белая сутана резко выделялась на фоне красной драпировки. Повернувшись навстречу отцу Донати и Тьеполо, он устало улыбнулся. Тьеполо упал на колени и поцеловал перстень, после чего папа, взяв гостя за плечи, помог ему подняться и на мгновение прижался к могучей груди венецианца, словно в надежде позаимствовать у него сил.
– Ты хорошо выглядишь, Франческо. Видно, жизнь в Венеции идет тебе на пользу.
– Так было до вчерашнего дня, ваше святейшество, когда я узнал об угрозе для вашей жизни.
Отец Донати сел, аккуратно положил одну ногу на другую и разгладил складки, давая понять, что готов приступить к работе.
– Ладно, Франческо, – сухо сказал он. – Довольно громких слов. Садитесь и, ради Бога, расскажите мне, что именно происходит.
В тот вечер в расписании папы Павла VII значился обед с делегацией аргентинских епископов. Отец Донати позвонил главе делегации, прелату из Буэнос-Айреса, и сообщил, что его святейшеству нездоровится, а посему присутствовать на обеде он не сможет. В ответ епископ пообещал помолиться за скорейшее выздоровление святого отца.
В 8.30 вечера отец Донати вышел из папского кабинета в коридор и обратился к несшему дежурство швейцарскому гвардейцу.
– Святой отец желает прогуляться по саду, – деловито сообщил он. – Его святейшество выйдет через пару минут.
– Я думал, его святейшеству нездоровится, – простодушно ответил гвардеец.
– Самочувствие святого отца не ваша забота.
– Да, отец Донати. Я уведомлю охрану, что…
– Ни в коем случае. Его святейшество желает предаться размышлениям, чтобы ему никто не мешал.
Гвардеец подтянулся:
– Да, отец Донати.
Священник вернулся в кабинет, где Тьеполо помогал папе облачиться в длинный желтовато- коричневый плащ и широкополую шляпу. Когда пуговицы были застегнуты, из-под плаща виднелся лишь самый край белой сутаны.
В Ватикане тысячи комнат и несчитанные мили коридоров и лестниц. Отец Донати поставил перед собой задачу: знать их все как свои пять пальцев. Он провел папу мимо швейцарского гвардейца, после чего они еще добрых десять минут шли по лабиринтам переходов древнего дворца – мрачным и узким туннелям, со сводчатых потолков которых капала вода, каменным ступенькам, отполированным временем и скользким от сырости…
В конце концов они оказались в темном подземном гараже, где уже стоял наготове маленький «фиат». Ватиканские номера были заменены на итальянские. Франческо Тьеполо помог папе забраться на заднее сиденье и сам устроился рядом. Отец Донати сел за руль и включил мотор.
Такое развитие событий явно встревожило папу.
– Скажите, Луиджи, когда вы в последний раз управляли автомобилем?
– Откровенно говоря, я уже и не помню, ваше святейшество. Но определенно до того, как мы переехали в Венецию.
– Восемнадцать лет назад!
– Да защитит нас Святой Дух в этом путешествии.
– И все ангелы и святые, – добавил на всякий случай папа.
