В пору было завыть от отчаяния!
Дамир провел ночь, собирая в кулак всю свою волю и мужество. Он думал, что допрашивать его будут утром, но леди Ровена педантично следила за истечением назначенных суток, заодно дожидаясь пока решимость пленника к сопротивлению будет основательно подточена ожиданием. Юношу поддерживала только злость и понимание, что именно того, они и добиваются.
Магесса и ее сопровождение появились минута в минуту.
— Продолжим беседу, — любезно предложила леди Ровена, усаживаясь в подставленное кресло.
Дамир выпрямился, хотя для этого пришлось опереться на столб, и вдруг замер, потрясенно уставившись на кого-то из свиты волшебницы. Рыжая чародейка была белее собственного капюшона и смотрела на него с не меньшим ужасом. Однако Алагерда мгновенно овладела собой и даже подступила поближе.
— Итак, у тебя было время подумать. Что ты можешь мне сказать?
Услышав вопрос Ровены, Дамир тоже очнулся.
— Ничего, — хрипло отозвался он.
— Я не ослышалась?
— Ничего! — старательно проговорил юноша как можно отчетливее.
— Что ж, подумай еще. Время у нас есть, — спокойно сказала леди Ровена.
— Вы ничего не добьетесь, потому что я ничего не знаю! — крикнул Дамир ей в спину.
Магесса обернулась и погрозила ему пальцем.
— Врать не хорошо.
На следующий день сцена повторилась.
— Упрямец! — леди Ровена впервые проявила нечто похожее на досаду, — Ты делаешь хуже только себе!
Дамир словно не слышал ее. Проследив за его взглядом, магесса поняла, что так занимает его мысли, и сделала знак помощнику.
— Ты, кажется, хочешь пить? — вкрадчиво поинтересовалась она, — И как я не подумала…
Дамир вздрогнул. Ему не давали ни есть, ни пить, но почти забытый голод был не так страшен, как жажда. Он слышал, что маги могут обходиться без еды и воды некоторое время, преобразовывая энергию, но у себя таких умений не обнаруживал.
Тем временем Ровена, немного брезгливо морща губы, приблизилась к нему с чашкой в руках и продемонстрировала ее содержимое.
— Вода. Такая чистая, прохладная… Ответь мне, и ты ее получишь.
Дамир поднял на нее глаза в окружении черных кругов.
— Как тебя зовут?
— Дамир, — прошелестел ответ.
— Вот видишь, совсем не трудно, — похвалила его магесса, — ты ведь знаком с господином Башни, Дамир?
— Да… — юноша бессознательно тянулся к чашке, на сколько позволяли цепи.
— Расскажи мне о нем.
Дамир сразу вернулся к действительности. Он отодвинулся подальше, с упреком глядя на Ровену.
— Я ничего не знаю. Мне нечего рассказывать, — твердо ответил он.
Губы женщины сжались в тонкую линию. Разъяренная магесса медленно вылила воду на землю.
— Завтра мы попробуем еще, — хладнокровно сообщила она.
Дамир обессилено обвис в оковах: за что? Хотите убить — убейте, за что мучить?
Не за что, а зачем, — поправил он себя.
Облегчения не наступило и на третьи сутки. Голод, жажда, бессонница пока не могли убить, но их было достаточно, что бы стать орудием пытки почище каленого железа.
— У тебя последняя ночь, сопляк! Больше я не стану с тобой церемониться! — сказала леди Ровена уже без улыбок.
Дамир испытал лишь облегчение. Он совсем ослаб и был уверен, что умрет раньше, чем светлые смогут от него чего-то добиться.
А жить хотелось безумно! Не говоря уж о том, что было обидно умирать так и не узнав ответа на самый главный для него вопрос, и глупо — как лиса в капкане…
Ночью из забытья его вырвало прикосновение чьей-то теплой руки. Мягкой влажной тряпочкой, слабо пахнущей травами, ему обтерли лицо. Поднесли к губам флягу, — напиток обжег горло.
— Потерпи, мальчик, потерпи… Я тебя вытащу, обещаю!
Дамир с трудом узнал голос Алагерды и дернулся. Вывернутые израненные запястья тут же отозвались болью.
— Ш-ш! успокойся. Я не могу тебя освободить сейчас, ты даже не выйдешь из лагеря, — волшебница ловко поила его маленькими порциями, перемежая это с едой, — Я работаю над тем, что бы тебя осудили на заключение и отправили в Дейл. А уж по побегам из тюрьмы я специалист! Так что держись, парень!
Алагерда сунула ему в рот последний кусочек и исчезла, без проблем перешагнув через барьер.
Не то что бы Дамир безоговорочно поверил рыжей колдунье, но приободрился. Из чего бы не происходил ее порыв, но ведь она же подруга мастера Райнарта, а по крайней мере, к нему бывший герой относился по-человечески не взирая на цвет.
Еда и питье его тоже подкрепили, снова дав силы надеяться. Появившейся с утра Ровене, Дамир спокойно сказал:
— Вы можете делать со мной что хотите, но ничего не узнаете.
— Что хотим? — удивилась магесса. — Помилуй! Ты видишь где-нибудь пыточный инвентарь? Тебя здесь никто и пальцем не тронет! Есть более гуманные, а главное, действенные методы.
Дамира начал колотить нешуточный озноб от ее бесстрастного тона и вида, понимая, что его ожидает нечто более кошмарное, чем палач.
— Предупреждаю, не вздумай сопротивляться. Чем сильнее борьба — сильнее боль.
Открой свой разум, и ты его сохранишь, — магесса подошла очень близко и протянула руки.
— Нет!!! — с криком животного ужаса Дамир отпрянул от нее.
— Говорю же, расслабься, если не хочешь сойти с ума! — Ровена сжала его виски и погрузилась в транс.
— НЕТ!!! Нет! Уйдите!! Не надо!! Хватит!!!
Дамир бешено бился в цепях, тщетно пытаясь вырваться из тонких ухоженных женских ручек. В мозг впивались мириады раскаленных игл, заставляя кровь кипеть и взрываться. Боль вгрызалась в голову ржавой пилой, а одновременно с болью внутрь пробралось нечто: словно маленькие паучки рассыпались по его помутненному сознанию, теребя и тормоша лапками все, до чего могли дотянуться… Это было во сто крат хуже любого изнасилования, какое только можно представить!
— Нет! Прочь! Уйдите! Оставьте!
По мере того, как забыв себя от ужаса и отвращения, Дамир пытался вытряхнуть вторгшегося захватчика, боль становилась все интенсивнее, а крики все менее членораздельными.
Внезапно все кончилось. Дамир упал на колени, повисая в цепях и хватая ртом воздух.
— Я же ясно сказала, — недовольная Ровена вздернула его непослушную тяжелую голову за слипшиеся от пота волосы и повторила в мутные синие глаза, — Чем больше сопротивление, тем больнее. И ты рискуешь остаться идиотом, способным только пускать слюни!
— Я прошу, не надо… — собственный голос звучал до отвращения жалко и умоляюще, — Смилуйтесь!
— Надо, надо маленький мой, но у тебя есть еще шанс. Ты расскажешь сам?
Последние краски покинули лицо юноши. Рассказать? Что? Что он знает, кроме названия книги, которую искал мастер? Им наверняка уже известно это. Его словам конечно не поверят, но если он в самом
