— Что произошло?
— Успокойтесь, ничего особенного. Просто я должен уехать.
— О! как это прискорбно! — горе господина Лионель было искренним: благодаря присутствию сурового врача, господин Лионель мог вспоминать о своих обязанностях от случая к случаю, — Когда же вы вернетесь?
— Боюсь, что никогда. Или, по крайней мере, очень нескоро. И мне нужны рекомендательные письма.
— Конечно-конечно! Надеюсь, ваш отъезд не связан с личными утратами… — господин попечитель тут же сообразил, что допустил бестактность, но его собеседник и впрямь хорошо владел собой.
— Нет.
— Замечательно! Но все таки как прискорбно… И именно сейчас, когда господа маги изъявили желание сотрудничать…
— Я слышал. Как видите, я не бросаю свой пост на произвол судьбы, а просто передаю.
— Вы? — господин Лионель был шокирован, — Да вы вообще уникум! Знаменитость! Его Величество на днях пошутил, что нищие в этом городе, получают лучшее, чем он лечение.
— Сочувствую Его величеству, — в голосе врача не было ни тени издевки.
— Да… — обескуражено проговорил господин попечитель и поспешил заняться письмами, — Вы не задержитесь? Господа маги должны вскоре придти, и вы могли бы дать им ценные советы…
Доктор Фейт подавил приступ болезненного любопытства, и спрятал письма.
— Сожалею, но у меня еще есть дела, которые нужно уладить. А единственный совет — дисциплина и дезинфекция. Вам известно, что в больнице не хватает ни того, ни другого.
— Да, — хихикнул господин Лионель и попрощался уже с облегчением, как случалось всегда.
Возвращаясь к себе, доктор Фейт был вынужден пройти мимо громоздкого и неуклюжего здания ратуши и доски с объявлениями, на которой в числе прочих поник давно не обновляемый истрепанный листок с объявлением о розыске беглого разбойника и колдуна. Особые приметы: полуэльф, глаза черные, волосы седые, на левом плече татуировка в виде ворона, шрам на виске и так далее,…
Но доктора не интересовали разыскиваемые бандиты, и на доску, мимо которой проходил сотни раз, он никакого внимания не обратил. Остаток вечера вместе с ночью были потрачены на сортировку и сбор заметок. Затем последовали немногочисленные вещи, а место обычной сумки заняла рапира у пояса.
Его отъезд в почтовой карете к портовой Остии, был не менее незаметным, чем и появление в столице когда-то, и выйти пришлось очень рано, что бы миновать заботливую Молли. Заворачивая за угол, доктор Фейт не выдержал и обернулся: вот и еще десять лет жизни позади… Проклятая порченная кровь отвела ему долгий век!
И оставалось надеяться, что хотя бы эти годы были потрачены не зря.
Он злился на себя, досадуя на чувство сожаления, на то, что почти успокоился, привык. Стал забывать за чем все было, кто он такой… В чем его долг.
А долг его свершить невозможное.
Вот только зачем все-таки? Зачем рушить устоявшийся порядок вещей. Можно подумать, если он преуспеет, очередной Ламберт не напьется и не зарежет кого-нибудь на столе, а Клавви с приятелем оставят свой промысел. Можно подумать, перестанут умирать дети…
В виске словно гвоздь засел, и избавится от этого последствия толи старой раны, толи издерганных нервов было невозможно даже упившись эликсирами до бесчувствия.
Перед глазами все еще стоял синенький трупик замерзшего младенца одной из уличных девок, которому они не успели помочь вчера, и тот мальчишка, Алэ, умерший у него под ножом, — к их смерти никакие темные чары, к сожалению, отношения не имеют…
Впрочем, Светлых там тоже не было.
— Сударь, — окликнули его снаружи, когда карета остановилась.
— Да, — удивленный господин Фейт поднял отяжелевшую голову.
— Не желаете размяться, перекусить? — обратился возница к своему единственному пассажиру, — Следующая остановка будет нескоро…
— Пожалуй.
Рыночек поселка был полон, несмотря на то, что день уже перешел ко второй половине, и ранние зимние сумерки грозили вот-вот нагрянуть. Фейт немного понаблюдал за оживленной суетой, даже без интереса сжевал какой-то пирожок, всученный непрошибаемо-настырной торговкой, но на воздухе стало легче. Он вообще с трудом переносил закрытые пространства.
Уже садясь в экипаж, он вдруг почувствовал на себе чей-то изучающий взгляд, однако обернувшись, заметил лишь растрепанные черные волосы и щуплую фигурку, исчезающую в проулке.
Странное тревожное ощущение не проходило, и когда бессонная ночь все же взяла свое, доктор Фейт не испытал никакого облегчения. Разбудило его чувство опасности, ставшее нестерпимо острым.
Доктор Фейт оттер запотевшее окошечко — зима была очень теплой — и осмотрелся: уже стемнело. Дорога шла меж покрытых просевшим серым снегом холмов и постоянно петляла. По обочинам топорщились редкие заросли.
Идеальное место и время для засады.
Он не успел даже отодвинуться, как раздались свист, крики, топот копыт. Повозку мотнуло и она, развернувшись, замерла, опасно накренившись в сторону.
Объяснений не требовалось — он остался один.
Мужчина аккуратно потянул тяжелую рапиру из ножен, следя за тенями за дверцей.
Прежде чем та распахнулась, он ударил обеими ногами, вышибая ее напрочь и сбивая нападающего, собиравшегося распахнуть дверцу. Выскочив вон и в несколько взмахов наматывая плащ на левую руку, попытался сориентироваться: нападавших было, кажется с десяток, и он не глядя полоснул клинком оглушенного.
Сдаться никто не предложил, усмехнулся господин Фейт одними губами.
Упал на колено, уходя от болта. Перекатился, доставая двум лошадям до сухожилий…
Лошадей жалко… Они-то в чем виноваты…
И — пляска в вихре грязного снега, густые алые брызги, хрипы и стоны. И вдруг — арбалетный залп, от которого сразу трое тоже падают в снежную кашу. Один, последний из нападающих бандитов был еще жив. Оборонявшийся круто развернулся на едва различимый звук, но внезапно придержал руку: это был мальчишка, не старше тринадцати!
И он его уже видел.
Из лесочка выскочила пятерка во главе с каким-то местным героем, воинствующе размахивающим мечом, а мальчик отползал от места их неудавшейся засады, даже не делая попыток подняться: одна штанина насквозь пропиталась кровью — он не прятался и его тоже достал молниеносный взмах. На груди под ключицей засел болт, и по непритязательной одежке расползалось темное пятно.
На синевато-бледном, почти светящемся, худом скуластом лице, сквозь черную гриву — не по-детски яростным огнем горели темные глаза. Он внимательно следил за приближающимся к нему человеком с обнаженной рапирой — человеком, который разделался со всей их бандой в считанные минуты. Он смотрел только в глаза — выжидающе.
Рановато иметь такую выучку! — подумал врач наклоняясь…
Бросок был хорош! Не будь у него такой отличной реакции, и не нарушь координацию парня боль и потеря крови, направленный в шею обломок меча — достиг бы своей цели.
Доктор небрежно отвел лезвие, прижимая руки мальчишки к земле. Изящные пальцы сжались на запястьях чуть сильнее в нужных точках — и парень выпустил обломок с хриплым вскриком. Тощее, но жилистое тело под ним вдруг перестало сопротивляться:
— Ну, с-сука, — плюнул мальчишка, — Убивай! Или еще чего приспичило?!
Его противник не ответил, вглядываясь в него с некоторой растерянностью: он ясно чувствовал Силу этого мальчика — исполнявшего в банде роль наводчика, как он догадался… Он смотрел в злые отчаянные глаза, как в зеркало, — и знал: таких совпадений не бывает!
Судьба ли, заклятье свело их на одной дороге, но убить его — рука не поднимается!
