8
Кутаясь в пелерину с чужого плеча больше для того, что бы спастись от гуляющего среди развалин башни ветра, чем для того, что бы прикрыть срам, Марта устало дремала. Измучено было не столько тело, сколько рассудок — слишком много всего с ней приключилось за последнее время, слишком разительно переменилась жизнь.
Теперь у нее не было ни дома, ни имени, а что будет завтра — не стоило даже гадать: лучше ли, хуже будет ее жизнь — это с какой стороны посмотреть. Вот она и не мучила себя, а просто ждала возвращения Люта.
Оставив их в старой сторожевой башне, торчавшей гнилым зубом между рекой и кладбищем, он исчез снова. Где и с какой целью волколак околачивался всю ночь, Марта догадывалась, но ее это уже как-то совсем не трогало: самой бы уцелеть.
Она смотрела ему вслед и думала, — странно, но оказывается, что единственный человек, которому она может доверять не только разбойник с большой дороги, но и оборотень. Привычный мир встал с ног на голову, и приходилось привыкать уже к этому.
Всю жизнь приходилось к чему-нибудь, да привыкать… К причитаниям матери, высушенной постоянными беременностями и едва дождавшейся, когда их единственная выжившая дочь сможет считаться невестой… К придирчивому пересчету каждого гроша отцом, постылому мужу едва не в три раза ее старше, злобному шипению соседей в спину… Для кого иного, причин становиться ведьмой было достаточно, и часто Марта с горечью жалела, что ничего подобного ей не дано. Единственное зелье ей известное, чей рецепт был подсказан полусумасшедшей бабкой, был предназначен для того, что бы вытравить нежеланный плод, и несмотря на то, что обманчиво мягкая кружевница, на самом деле характер имела железный, Марта искренне благодарила Бога, что ей ни разу не пришлось к нему прибегнуть.
Всем всегда от нее было что-то надо, и по крайней мере в случае с Лютом их желания совпадали до неприличия. При мысли об этом, сладко заныло внизу живота — тело напоминало, что оно живо, полно молодых сил, жаждет чувствовать, наслаждаться и любить, а не каяться, истязая себя.
Уж не самый это большой грех, — сонно улыбнулась Марта, — и уж тем более, не самый страшный, который тебе приписывают…
Лют ступал так бесшумно, что женщина не проснулась, пока он, движением плеч сбросив добытый плащ, не накинул его на нее. Марта вскинулась, и увидев рядом с собой оборотня, со вздохом облегчения ткнулась ему в плечо. Когда, опомнившись, она хотела отстраниться, уже Ян по-хозяйски придвинул ее еще ближе. Ощущая мягкие изгибы податливого тела, вдыхая его сводящий с ума запах, он из последних сил удерживался оттого, что бы прямо сейчас не впиться в пухлые губы, или и без того вываливающуюся из похабного выреза грудь, задрать юбку, повалив прямо на пол, и…
Ян резко отшвырнул вдову от себя, с тихим рыком переводя дыхание. Марта прижалась к стене, скользя по ней ладонями. Губы кривила чувственная ухмылка, а веселые бесенята перескакивали из голубых глаз в упершиеся в них лешачьи. Оба понимали, что теперь, когда опасность лишь еще больше обостряет восприятие, они не уйдут дальше ближайшего теплого угла или сеновала. Ян оперся на стену по обе стороны от ее плеч и повел головой, почти касаясь нежной кожи, втягивая вздрагивающими ноздрями будоражащий кровь аромат женщины:
— Еще переведаемся, сударыня ведьма! — многозначительно пообещал он.
От глухого голоса над самым ухом, у Марты едва колени не подкосились, а Лют уже наклонился над юношей, по-прежнему лежащим без памяти. Она привела себя в вертикальное положение, зачем-то подергала вверх лиф желтого платья, и тоже подошла ближе к нише.
— Он умирает?
Марта опасливо рассматривала юного колдуна, который принял такое деятельное и страшное участие в ее спасении, не решаясь задавать никаких вопросов. Стыдно признаться, но она с большим облегчением приняла бы его смерть, чем пробуждение, вполне резонно опасаясь человека, способного на такое, как бы жалко он не выглядел.
— Черт его знает! — с досадой отозвался Ян, — В прошлый раз он тоже отрубился, но оклемался быстрее…
Лют зло взъерошил пятерней волосы: надежды на убежище и приятное времяпрепровождение мало того, что не оправдались, так он еще и завяз куда глубже! Марта ладно, — такая ноша не тянет, а этот?! В городе оставаться нельзя, после того, что он с воришкой вытворил, и всю ночь на чужой территории хозяйничал, снимая сливки, так что ждать пока мальчишка придет в себя и станет на ноги просто негде. К тому же, вообще не известно есть ли на это шансы — и в прошлый раз жуткие чары дались ему нелегко, а сейчас он многократно превзошел то, что продемонстрировал на разбойничьем хуторе. А бросать после всей возни, после того, как он их шкуры спасал, рискуя собой, как-то уж совсем не по-людски…
— Значит так, телега наша на прежнем месте осталась, только перевернута… А вот клячу таки свели. Я что-нибудь на замену присмотрю, и тронемся отсюда.
Снова дожидаясь Яна, Марта вся извелась, хотя утро было самое раннее. Даже исхитрись Лют где-то достать сейчас хоть какую лошадь — ворота ради них никто открывать не станет. Так что как не хотелось ей как можно скорее оказаться подальше от своего бывшего дома и бывших соседей, приходилось смирять нетерпение.
Она бродила по башне как привидение, пиная попадающиеся обломки тяжелым башмаком.
Колокола монастыря Сестер Страстей Господних и церкви Св. Иоакима отметили заутреню. В унисон короткому перезвону прозвучал приглушенный стон и, пересилив себя, Марта вернулась к нише.
Оказалось, что юноша не только пришел в себя, но ему даже почти удалось встать, и ей осталось только подхватить его, что бы не упал. И тут же Марта едва не разжала руки, отшатываясь от упершегося в нее режущего взгляда. Позвоночник разом превратился в ледяной штырь, дыхание оборвалось и сердце трепыхнулось где-то в горле.
Мальчишка сам оттолкнул ее, и забился в угол, сверкая оттуда своими странными глазами. Марта через силу сделала глубокий вдох и постаралась сказать как можно спокойнее:
— Я — Марта. Как тебя зовут?
Эти глаза напоминали ей два запотевших зеркала.
— Марта, — раздельно и громко повторила она, указывая на себя, — Ты меня помнишь?
Ты понимаешь, что я говорю?
Вначале Марта подумала, что он пытается придумать себе имя и историю, что бы скрыть, кто он на самом деле, просто не доверяя ей, и не ожидала того, что последует: мальчишка отвернулся с презрительной миной, которая, тем не менее, не могла скрыть испуг.
Не в силах выносить его тягостное присутствие, пусть даже и молчаливое, Марта резко развернулась на каблуках и вышла, оставив его одного.
Яна она поджидала на пороге, и при виде нее шерсть вставала на загривке.
— Поговорить надо, Лют, — бывшая кружевница повела головой за башню, — Ян, кто он?!!
— Не знаю! — честно ответил Лют.
— КТО ОН?!!
— Откуда я знаю?!! Я его по случаю из озерца выловил, и с тех пор он мне слова не сказал. Успокойся. Может он и дикий, так ведь и мы не ангелы.
— Ангелы не ангелы, не о том речь! Если бы с ним было все просто!
— Если б с ним было так все просто, мы с тобой могли здесь и не стоять уже, — резонно возразил Ян, — Не бойся, сударыня ведьма, сдам его бенедектинцам, и кончено!
Лют припер ее к стене своим телом.
— Тобой займусь. Пойдешь со мной? Ты не думай, если сердце не лежит, — я ни одну бабу силой не брал. Последнее это дело…
— Ох, Лют… сам знаешь! А мне ведь и идти больше некуда…
— Я тебя полюбому на дороге не брошу!
— Что так? — в голосе Марты появился вызов.
— А вот так! — прищурился в ответ Ян, — Иди к телеге, я сейчас.
Он подтолкнул ее в нужную сторону чуть пониже спины, сам направляясь в башню, забирать и их
