возможности перезарядить его ему вряд ли дадут.
Гори оно все огнем!
Приложившись, Ян пинком едва не сорвал с петель отнюдь не хлипкие двери, только-только успев нажать на спуск.
Болт прошил священника-отступника насквозь, и тот рухнул в вычерченную звезду, так и не выпуская атан. В три прыжка Лют оказался рядом, подхватывая с алтаря Уриэля и отступая к стене. Минута растерянности прошла, и раздался истошный визг графини. Почувствовав, что юноша больше не висит на нем, Ян покосился на него, — и у оборотня дыхание на миг оборвалось, а сердце вдруг ни с того ни с сего дернулось со всех жил.
Уриэль смотрел на него, как на явление Святого Духа, не меньше: словно не видя, не осознавая, зачарованными изумленными глазами, полными обожания, и с бездумной, хоть и вымученной улыбкой на искусанных губах. Такой взгляд половину грехов спишет почище всякой святой воды!
— Очнулся? — нарочито грубо бросил Ян, и мотнул головой на обступавших их гайдуков (и на том спасибо, что они на мессу оружия почти не брали, во всяком случае стрелкового) — С этими справишься? Тут тебе, я думаю, должно быть полное раздолье!
— Попробую… — прошелестел юноша, прижимаясь к загораживающей его широкой спине и просто млея от этого чувства. По щекам бежали слезы, но он их не замечал.
— Не так быстро!!! — перед Рубином пытались расступаться.
— К воротам. Это наш единственный шанс, — процедил Лют и толкнул Уриэля в сторону выхода.
Тот не ответил, но ослушаться на этот раз ему и в голову не пришло: скажи ему сейчас Ян в костер прыгнуть, он бы выполнил, ни мгновения не сомневаясь, что благодаря оборотню останется невредимым. Скользя вдоль стены, он упорно продвигался к распахнутым дверям, добавляя в ауру злобы и жажды крови, свою собственную ненависть к ним всем.
То, что началось потом — ни один человек в здравом рассудке ни видеть, ни тем более вспоминать не захочет. Однако несколько десятков, мечущихся в ограниченном пространстве людей, мешали добраться до оборотня и сбежавшей жертвы пробивающемуся к ним разъяренному Рубину, который просто отшвыривал все и вся со своего пути.
Рухнул очередной канделябр со свечами, у одной из женщин занялись распущенные волосы, у кого-то еще — плащ, добавляя во всеобщее смятение ноту страха. Уриэль, то и дело утирая шедшую носом кровь, разошелся не на шутку, и Ян молился лишь о том, что бы он выдержал, и не грохнулся в обморок, как обычно: заметно, что парню и так досталось порядком, как еще на ногах стоит…
Рог прозвучал именно тогда, когда между отступавшим Яном и взбешенным Рубином никого не осталось: это и спасло волколаку жизнь — метнувшая нож рука дрогнула, и Лют легко увернулся.
— Быстрее, твою…! — боковым зрением он видел, что растерянный Уриэль медлит на самом пороге, и понимал, что единственный, кто может противостоять даже для него еще жутковатым способностям мальчишки — демон, смотрящий на них из серых глаз одержимого.
А значит, подпускать его к юноше нельзя! Ян толкнул двери, выбрасывая Уриэля на ступени, и подпирая створки собой. На него снизошло ледяное спокойствие: беснование, как он помнил, сразу не утихает, и толпа сумасшедших займет себя сама, а с этим бороться можно только так — с холодной головой.
— Хочешь со мной потягаться, волк? — нежно протянул Рубин, хлеща рапирой воздух.
Вот, дьявол! Он еще и левша!
— Вот уж не знал, что в Аду фехтованию учат! — хмыкнул Лют, уходя от первого удара.
— Скоро узнаешь, чему учат в Аду, — любезно пообещал одержимый. Пока Ян сохранял выдержку, ему приходилось действовать как обычному смертному.
Ян отскочил от очередного выпада, неудачно подставившись под удар одного из оставшихся гайдуков, который оставил не опасный, но неприятный порез на боку.
Зато оборотень успел подобрать чью-то саблю и немедленно пустил ее в дело.
— Тупое животное, какого дьявола ты вмешался в то, в чем ровным счетом ничего не смыслишь?! Подобный парад планет повторится только через несколько веков! — хорошо, что убивать взглядом он не умел, иначе от оборотня давно и кучки пепла не осталось бы, — И даже эта убогая плоть ее слабоумного братца, так любезно предоставленная Элеонорой, рассыплется в прах!!!
Поскользнувшись в крови, Лют рухнул на пол и едва успел откатиться. Героем он становиться не собирался, да и противник попался такой, что уцелеть бы как-нибудь, поэтому он как мог уклонялся, отступал и уворачивался, отмахиваясь от гайдуков и убийственной рапиры Рубина. Как ни быстр и ловок был волколак, но демон, давно подчинивший себе это тело был ему не по зубам, так что единственное, что занимало Люта — сможет ли Уриэль открыть ворота. И сможет ли он сам продержаться до этого времени. Все больше набиравший силу пожар тоже не обнадеживал.
— Я возьму тебя живьем, волк! И буду лоскуток за лоскутом срезать шкуру! Но прежде, ты увидишь, как кровь этого отродья, которое ты так благородно кинулся спасать, наполнит жертвенную чашу!
— Почему? — выплюнул Ян глаза в глаза через перекрестье клинков, — Он же твой сын, или я не прав?
— Вашего Бога это никогда не смущало! — оскалился Рубин.
Противники отскочили друг от друга одновременно, но на этот раз не повезло одержимому: у него начал тлеть рукав. Требовательный призыв рога повторился, и Ян попятился к дверям.
— Да, волк! — смеющийся Рубин неотвратимо наступал, — У вас это называется так, и именно потому его кровь драгоценнейший мощнейший эликсир, с помощью которого можно сделать почти все! Даже снять проклятие самого Люцефера…
— А-а, так вот, где собака зарыта! — глумливо ухмылялся Лют, хотя дыхания у него уже не хватало, а выщербленная за время этого безумного боя сабля, становилась все тяжелее в потной ладони, — Поперли из Пандемонии Столица демонов в Аду, как проштрафившегося служку!
Испустив невнятный придушенный возглас, Рубин бросился на него, занося руку в неудержимом рубящем замахе. И в бесконечно малую долю секунды Лют видел, что отвести его он и успеет, но его достанет следующим движением…
Может парад планет в небе этой ночью и был какой-то особенный, зато у Уриэля перед глазами кружился настоящий хоровод. Он едва смог подняться, после того как его отбросило захлопывающейся створкой, несколько шагов проделав на четвереньках.
Тело слушалось плохо, мысли еще хуже, оставив в голове только осознание, что Ян остался там… Ян, который его опять спас… и четкий приказ открыть ворота.
Почти голый — черная хламида еще кое-как болталась на плече, босой, трясущийся от холода, изнеможения и нервного истощения, Уриэль отчетливо понял, что сделать ничего не сможет. В караулке двое: и в лучшие свои дни ему, да еще безоружному, с ними не справиться, а он не из тех, чьи приказы здесь выполняются беспрекословно и в любое время.
Наемная братия, слыша красноречивые звуки и чуя запах дыма, бодро вышибала ставни и двери, запертые оборотнем. Раздавалась перекличка дозорных. Караульный как раз задавал сакраментальный вопрос «кто такие и чего надо»…
На бегу — хотя бегом это назвать не смогла бы и хромая черепаха, — юноша подхватил попавшийся под руку инструмент, вроде щипцов, полено, и заколотил по всему, что как-то могло издавать звук, заголосив, надрывая легкие:
— Лю-ю-юди! Пожар! Гор-и-и-м!
Караульный отвлекся, оборачиваясь, и Уриэль ощутил еще не явный, но понятный и ожидаемый испуг перед огненной стихией, пожирающей твое добро и подбирающейся к жизни. Для того, что бы побудить к бегству — этого страха было еще мало, а сам Уриэль слабел все больше, но воспользовавшись заминкой просто повис на вояке, истошно вереща:
— Это черти из Ада рвутся! Спасайся, пока можешь! Страшный суд наступает, и первая труба уже прозвучала!
Ошалевший от такого натиска, в самом деле видя явные признаки неудержимо распространявшегося пожара, и провожая взглядом напарника убегающего куда-то — Бог весть, что тому пришло в голову в этот момент! Быть может, он геройски бежал спасать запертых в часовне людей, а может припасенные из
