холмов. Эта первая заметная неровность очень заинтересовала Синицына. Игорь Никитич дал указание Максиму пройти над ней на высоте двухсот метров.
Вскоре сквозь воздушную муть, с трудом рассекаемую мечами прожекторов, проступили контуры широких бугристых пригорков.
Коричневато-красные многокилометровые глыбы, отполированные дождями, прорезанные глубокими морщинами оврагов, выпирали из-под поверхности планеты, словно шляпы гигантских грибов.
Неожиданно скорость полёта стала возрастать. Максим сбавил ход, но стрелка спидометра продолжала упорно ползти вправо. Корабль начал терять высоту.
Максим взял рукоятку на себя. «Уран» дёрнулся, но, словно прижимаемый невидимой рукой, продолжал снижаться.
Задрав нос и распластав крылья, он всё быстрей и быстрей скользил вниз по воображаемой наклонной плоскости, в конце которой его ждала широкая куполообразная вершина с крутыми завитками пологих глыб по бокам, несокрушимая, как шишковатый лоб горного козла. Она приближалась с невероятной быстротой.
Корабле полностью потерял управление. Бледный как полотно, Максим безуспешно пытался выровняться. «Вот оно, чудовище Зодиака!»- сверкнула невысказанная мысль, и Галя почувствовала, как жгучий липкий холодок облил её плечи и спину.
Игорь Никитич молча кинулся к дублирующему пульту и схватился за рукоятки.
— Ложись! — прогремела команда, и нос корабля медленно стал задираться к зениту.
Страшный холм был уже рядом. Неожиданно полыхнул нестерпимый грохот главного двигателя, и задрожавший «Уран», продолжая по инерции боком нестись вдоль поверхности планеты, прекратил падение.
Ржавый купол находился уже где-то внизу, невидимый в темноте. Каких-нибудь пятьдесят метров отделяло корабль от его монолитной вершины.
Чёрная стрелка высотомера, тоненькая стрелка жизни, трепетала на месте. Куда она поползёт? Корабль напрягал все силы, чтобы уйти от смертоносного массива.
Однако Галя почему-то не чувствовала перегрузки. Она легко подняла голову и осмотрелась. Остальные путешественники, очевидно, также не испытывали особых неудобств. Л между тем указатель ускорения показывал чудовищную цифру: десять «же». Значит, Галя должна была весить не меньше полутонны.
«Фу, какой страшный сон!» — думала она с тоской.
Но, словно опровергая её мысли, грохот ещё возрос. Казалось, что в ужасе перед гибелью взревел сам корабль. И вот тихо-тихо, деление за делением, стрелка высотомера двинулась вправо. С каждым мгновением она бежала всё быстрей, всё веселей, а Галино тело наливалось благодатной тяжестью. Распластанная, словно приклеенная к полу, она с радостным облегчением трудилась над вздохами, со счастливой улыбкой глядя на своих друзей, на Белова, переводившего корабль на горизонтальный полёт.
Вынырнув из облаков, «Уран» описал широкую дугу и выровнялся. Тяжесть исчезла. Ныли барабанные перепонки, и рёв воздушных двигателей казался глубокой тишиной.
Игорь Никитич указал Максиму на рукоятку управления, встал и вытер рукавом потный лоб. Когда через несколько минут путешественники вновь обрели способность слышать, он спросил Николая Михайловича:
— Магнитный железняк?
Старый профессор молча кивнул.
— Я так и подумал, когда «Уран» понёсся как бешеный. Вот это месторождение, а? — И Игорь Никитич, весело усмехнувшись, уселся за вахтенный журнал, давая понять, что инцидент исчерпан. Путешественники поглядели друг на друга, дружно улыбнулись и покачали головой. «Как подойдёшь к такому, как выразишь ему своё восхищение?»- думала Галя, машинально заряжая кассеты.
Через несколько минут корабль, оставив роковой магнит далеко позади, снова спустился под облака и понёсся к востоку.
В ночной зоне температура постепенно понизилась до двадцати, а затем после местной полуночи до пятнадцати градусов. Ветер усилился и, переменив направление, дул теперь с запада. Снова начался изматывающий душу полёт среди молний.
На рассвете совсем похолодало. Наружные термопары показывали восемь градусов ниже нуля. На крыльях попутного ветра «Уран» летел со скоростью тысячу сто километров в час. Когда совсем рассвело, он вынырнул на поверхность облаков, чтобы определить своё местоположение, и, снова спустившись, понёсся дальше.
Солнце двигалось по небу Венеры в двадцать пять раз быстрее обычного, почти как на Земле. По мере того как оно поднималось к зениту, температура воздуха быстро росла. Рекордной цифры — 96 градусов по Цельсию, — соответствующей точке кипения воды, она достигла в час пополудни, после чего стала понемногу снижаться.
Десятки раз в течение этого бесконечно тянувшегося дня «Уран» был на краю гибели, и только самоотверженная работа лётчиков спасала его от столкновений со смерчами, вслепую бродившими по морю и суше, от полной потери управления при неожиданных падениях в воздушные ямы и от внезапных кренов при встречах с вихрями на скрещениях воздушных потоков. Это было настоящее испытание на выносливость и для корабля и для экипажа.
«Уран» летел уже сравнительно недалеко от тех мест, где сто с чем-то часов тому назад путешественники впервые увидели поверхность Венеры и откуда были начаты облёты по меридиану и по экватору. Внизу расстилалась коричневая безотрадная суша.
Солнце, по подсчётам Константина Степановича, должно было стоять уже не выше тридцати пяти градусов над горизонтом. Погода стала заметно улучшаться.
Неожиданно впереди опять показалось море. Продолжать облёт до конца не имело смысла, так как на небольшом оставшемся участке пути не могло встретиться больших островов, а предвечернее время сулило относительно хорошую погоду и лёгкий спуск.
Игорь Никитич распорядился готовиться и посадке. «Уран» снизился и полетел параллельно кромке прибоя. Описав несколько кругов над выбранным местом и не обнаружив ничего опасного, он набрал некоторую высоту, Сидоренко выключил двигатели и, затормозив корабль, превратил его в вертолёт.
Выбрав место метрах в двухстах от берега моря, Иван Тимофеевич, несмотря на всё ещё очень сильный ветер, мягко посадил «Уран» на мокрый песок.
Наступил долгожданный момент: колёса рождённого Геей Землёй — «Урана» коснулись поверхности иного мира. Это случилось в понедельник 24. августа 19.. года в 2 часа 18 минут 58 секунд по московскому времени, спустя сто пятьдесят одни сутки три часа сорок восемь минут и пятьдесят восемь секунд после того, как эти же колёса отделились от металлического помоста, выдвинутого над специальным ангаром Н- ского авиационного завода.
Глава 7
УРАГАН
Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъярённом океане
Средь бурных волн и гроз
ной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении чумы!
