снега в один-два метра. Поэтому он изначально, при первом прибытии сюда, распорядился укоротить лавинные зонды до двух метров. С руководителем группы Егоровым обсудил план поиска и план наблюдений за поведением лавинного конуса. Следовало тщательно проследить, как и куда сходят лавины, как они рассыпаются по склону, как изменяется динамика их движения, распределение и толщина нового снега на конусе. Куда упали, а точнее где найдены отдельные предметы снаряжения аварийной группы... Вменил в обязанность Егорову не столько помогать своим участникам, сколько производить наблюдения, планировать их работу, указывая участки для обследования, фиксировать положение обследованных участков и всех результатов проделанной работы. Действия должны быть очень продуманными, избирательными, с максимальной экономией времени и сил, которых остается все меньше...
Уже с раннего утра по кулуару начинают падать подтаявшие камни. Лавины сходят примерно с десяти утра, с интервалом в 40–60 минут, а в середине дня этот интервал уменьшается в два-три раза и во столько же раз увеличивается мощность. До полудня участники поиска, предупрежденные наблюдателем, разбегались вниз и в стороны по склону от очередного обвала, засыпавшего верх конуса. После полудня работы приходилось прерывать на полтора-два часа для обеда и по соображениям безопасности: лавины «простреливали» конус сверху более чем на половину высоты.
При поиске протыкали склон лавинными зондами, а в наиболее подозрительных местах выкапывали лопатами воронки-каверны и траншеи глубиной до полутора метров. С шести-семи утра до восьми вечера, когда опускались густые сумерки. Такая работа на высоте 4300 метров за несколько дней выматывала силы из самых мощных мужчин, требуя отдыха со спуском хотя бы на ледник Северный Иныльчек. Вести ее более четырех дней одной группой очень тяжело, поэтому привлекли другие проходящие туристские группы, которые просили помочь хотя бы 2–3 дня. Помощь москвичей и свердловчан позволила поддержать интенсивность работ и дать несколько передышек усталой группе ленинградцев, работавшей с самого начала. В ее состав входило и три человека из группы Ныркова.
Красовский подошел в середине дня, когда вся группа спасателей сидела за обедом. Пауза в работе вполне объяснима: каждые четверть часа по кулуару гремит более десятка кубов снега, рассыпающегося по склону...
После обеда началась головоломка. Сопоставлялась вся собранная за несколько дней информация: частота, мощность, количество сошедших лавин, характер их рассыпания по склону, оценочные расчеты толщины нарастания и усадки снежного пласта, распределение этой толщины по высоте для определения возможной глубины залегания. Проводили анализ положения отдельных предметов снаряжения, сброшенных сверху лавинами. И размышления, размышления... Где же они задержались? На верхнем малом конусе-керне выше подгорной трещины-бергшрунда? Или провалились в «берг»? Или соскользнули еще ниже? Потом все накрыло снегопадом, слоем свежего снега толщиной без малого в метр. Сейчас он уплотнился в зернистый фирн сантиметров до тридцати плюс снег лавин, сошедших потом, в течение еще пяти суток. По всему выходило, что глубина залегания никак не могла превышать полутора-двух метров. Но обосновано ли укорочение зондов?..
Так, а где найден рюкзак? Вот здесь, в двадцати одном метре ниже бергшрунда. Конечно, рюкзак – не человек, у него форма более круглая и обтекаемая, он мог улететь значительно дальше. Его могло стащить вниз более поздними лавинами. Рюкзак этот – от третьего сорвавшегося участника, Аркадия Бруно. Ему повезло: он хоть и стоял без «самостраха», но оказался пристегнут к спусковой веревке в момент срыва. Закрепленную веревку продернуло до конца через тормоз обвязки, и счастье Аркадия, что на конце завязали штатный узел. Не будь узла, – лежать бы Аркадию вместе с теми двумя. А так.... узел заклинило в тормозе, веревка спасла Аркашу и он смог рассказать о подробностях срыва. Два другие рюкзака? Один, видимо, так и остался на Ныркове, если тот не сумел его отстегнуть уже в момент падения. А вот рюкзак Коваля остался пристегнутым к пункту страховки и на спуск его взял Аркадий, потерявший свой рюкзак, сорванный лавиной. Этот-то рюкзак и нашли внизу, вот здесь...
Красовский еще и еще раз мысленно воспроизводил картину трагедии, еще и еще раз перечитал показания участников аварийной группы, записанные им сразу же, по «горячим следам» на месте аварии. Уже тогда, при опросе, он постарался уточнить все детали, которые могли помочь в деле организации поиска, и, прежде всего, – погодные условия, мощность прошедших после аварии снегопадов и лавин. Тогда, в первый приезд, он вылезал на скалы выше конуса, осмотрел его сверху, осмотрел нижнюю часть кулуара, стремясь представить концовку рокового падения. Даже рискнул увидеть сход нескольких лавин.
Рассмотрел и отметил положение всех уже обследованных участков конуса: их, пусть условно, можно исключить как «неперспективные»... Обнаружились и «белые», неисследованные пятна на подозрительных участках... Мысленно сопоставлял данный случай с другими, известными ему ранее. Там были различные исходы: от роковых, трагических, до вполне благополучных, когда сход лавины и срыв участников не приводил к тяжелым последствиям. Вспомнился и ряд случаев с чужими группами, разобранных на следствиях дисциплинарной комиссии ЛКТ, вспомнились многочисленные случаи наблюдения схода лавин в лыжных и горных походах. Таких походов у него много, – от простых «единичек» до крутых «шестерок», занимавших первые места в первенстве страны на лучшее путешествие. Его опыт и на лыжных маршрутах в зимних горах и на горных – и зимой, и в межсезонье и летом, во многом уникален, а воспитанная им команда туристов-лыжников, – одна из лучших в Союзе...
Он чувствует, что данный случай – сложнейший в его практике. Конечно, теперь, спустя неделю после аварии, нельзя рассчитывать на спасение пропавших туристов. Самое лучшее было бы найти их тела и поставить все точки над «И». Без этого немалые сложности возникнут даже с установлением факта гибели, – их будут считать без вести пропавшими... С другой стороны ясно, что работы надо заканчивать: слишком они небезопасны, слишком устала группа спасателей, слишком много затрачено средств. И пока впустую... Осталось последнее усилие, последняя возможность все-таки найти погибших. Промах на этом шаге – это конец всему. И завтра – последний день... Нельзя изматывать группу до предела!..
«Завтра, с утра, надо нанести последний удар... И либо все твои расчеты полетят в тартарары, либо... либо удастся чего-то добиться... Надо добиться!.. На основе имеющейся информации только интуитивное „попадание в десятку“ может обеспечить успех. Причем „десятка“ не только в правильности определения зоны поиска, но и с точки зрения тактического и технического построения самого процесса... Легко сказать! Действия так скованы соображениями безопасности! Одному черту известно, что вылетит в следующий момент из этого кулуара: то ли булыган, то ли плита величиной с дверь, то ли три вагона снега...
Так, немного подкорректирую текущее расположение зоны поиска... Все-таки они должны быть в этом секторе, где-то недалеко от центральной «директриссы» конуса. И где-то на уровне берга, чуть выше или ниже. А глубина? Их сверху накрыло снегом лавин, и свежевыпавшим... Вряд ли более чем на метр, учитывая усадку свежевыпавшего снега. Да, ведь срыв произошел до снегопада, потому на твердом верхнем «керне» выше берга они вряд ли задержались...
Дальше?.. А кстати, как и где задерживаются камни, скатывающиеся по кулуару? Надо уточнить на основе наблюдений. Ведь человек по плотности и «рыхлости» структуры – нечто среднее между снегом и камнем... Камни придерживаются центра сброса. И улетают недалеко, вязнут в снегу... Самые плотные массы идут в углубление кулуара и преимущественно сходят в центр, а менее плотный снег размазывается по стенкам и ближе к краям конуса выноса. Конечно, растекание неравномерное и отклонение от центра сброса могло составить 10–15 метров...
Снова и снова мысли склоняются к тому, что лежат где-то в зоне «берга». Искать надо здесь! Но прежде обследовать самый верх. Убедиться, что он очень плотный. Там опасно: все, что падает сверху проходит через это сужение. Выставив наблюдателя, вместе с Егоровым вылезли на самый верх конуса и тщательно прозондировали трехметровыми зондами и сбоку и сверху. Несколько раз по сигналам приходилось отходить вбок и вниз от падающих камней и небольших лавин. Наблюдая их, они лучше прочувствовали динамику процесса. Острие верхнего конуса выше бергшрунда, – «керн», – оказался действительно более плотным и, судя по всему, в нем ничего нет. Красовский утвердился в своих соображениях, изложил и обсудил их с Егоровым, а в конце дня – и со всей группой. Егоров согласился, только высказал замечание. По его мнению, в зоне берга надо было зондировать на три метра: они могли провалиться в трещину на большую глубину. Красовский согласился и тут же несколько увеличил зону поиска, зацепив «берг на том участке, где его уже обследовали двухметровыми зондами.
Участники группы истомились ожиданием и от бесплодных усилий. Понятно, что нельзя рассчитывать на
