удручающем фоне. Аккуратно подстриженный и причесанный, с васильком в петлице, тонко перекликающимся с едва различимой полоской костюма и с васильками в вазе у картинно откинутого локтя, он мог бы вдохновить Дебюсси на сочинение музыкальной поэмы. Изысканностью своей речи он как будто намекал, что в этой глуши оказался по недоразумению.
? Я думаю, миссис Ларкин у себя. Я не видел, чтобы она выходила, сэр. Как прикажете вас рекомендовать?
? Арчер. Можете не докладывать. Какой у нее номер?
? Сто второй, мистер Арчер. Полагаю, она вас ждет.
Номер был прямо напротив лифта на втором этаже. В конце коридора виднелась занавешенная стеклянная дверь, над которой горела красная табличка: «Пожарный выход». Я постучал. Лифт за моей спиной взвизгнул и ухнул, как старое сердце, отъезжая вниз.
Послышался слабый голос:
? Кто еще там?
? Арчер.
? Войдите.
Толкнувшись, я крикнул, что заперто.
? Хорошо, хорошо, иду. ? Дверь распахнулась внутрь.
Вид у Уны был больной. Тени под глазами потемнели и расползлись. В красной японской пижаме она походила не на женщину, а на бесполого беса, состарившегося в аду.
Она отступила, чтобы дать мне войти, и бесшумно закрыла за мной дверь. Я оказался в гостиной апартаментов, которые могли бы называться свадебными или губернаторскими, если бы новобрачных и губернаторов когда-либо заносило в эту дыру. На двух высоких окнах, выходивших на улицу, висели вишневые плюшевые шторы. Снаружи на них падал красный неоновый свет, мешавшийся со светом массивного, с огромным шелковым абажуром торшера на крученой металлической ножке. Высокие стулья имели вид девственный и неприступный. Единственным свидетельством пребывания здесь Уны было леопардовое манто, переброшенное через спинку стула.
? Что случилось? ? обратился я к ее спине.
Казалось, она держится за ручку, чтобы не упасть.
? Ничего. Просто жара, ожидание, неопределенность. ? Она почувствовала, что взяла слишком искренний тон, и быстро перестроилась. ? У меня мигрень, черт ее подери. Я им подвержена.
? Плохо. ? Я добавил с намеренной бестактностью: ? У меня тоже головная боль.
Она повернулась ко мне с желчной улыбкой:
? Я уверена, не мигрень. Если у вас не бывало мигреней, вы не можете представить, что это такое. У меня единственное желание, чтобы мне ампутировали голову. Вообразите туловище, гуляющее без головы, разве не оригинально? ? Она попыталась скрыть свою слабость за шуткой. ? Мужчины не заметят разницы.
Уна опять себе льстила. Даже в струящейся пижаме ее тело было похоже на кочерыжку. Я пристроился на краешке негостеприимного стула.
? Вы большая любительница мужчин.
? Они меня забавляют. Ну так что? ? Она нависла надо мной, давая понять, что время шуток прошло.
? Я должен отчитаться. Почему вы не садитесь?
? Если вы так хотите. ? Стул был для нее слишком высок, и ее ноги болтались в воздухе. ? Начинайте.
? Сначала мне нужно кое-что прояснить.
? В каком это смысле? ? Ей было больно ворочать языком, и она зловеще пришепетывала.
? Вы мне один раз солгали сегодня утром, по поводу кражи драгоценностей. Возможно, вы мне солгали дважды.
? Вы называете меня лгуньей?
? Я просто вас спрашиваю.
? Вы с ней разговаривали.
? Нет. А если бы разговаривал, именно это я бы от нее узнал? Что вы лгунья?
? Не передергивайте, мне это не нравится. Я вам объяснила, зачем мне нужна Люси.
? Со второго захода.
? Со второго захода, ну и что?
? Вы не слишком много мне открыли.
? А почему я должна вам что-то открывать? Я имею право держать в тайне свою личную жизнь.
? Утром имели. Теперь нет.
? Это почему же? ? Она в недоумении развела руками, обращая вопрос ко всей комнате, и ее брильянты вспыхнули, отразив красный неоновый свет. ? Я плачу ему сто долларов за работу, и он считает себя вправе интересоваться именем моего дедушки. Его звали Мария, как это ни странно.
