Но когда изнеможение склонилось над кроватью и поцеловало его в лоб, страх отошел в сторону и уступил место сну.
Нет, он не хотел застрелиться, ему отнюдь не снилась скользящая по нарезам ствола пуля – но злой красный муравей, один из многих, всю ночь пытался добраться до него. Это доктор знал точно. Пытался, но не мог нащупать нужную дорогу своими усиками, словно вдруг ослеп, потерял чувствительность; или он, доктор Кадаль, стал для муравья невидимым. Насекомое было рядом, тельце цвета запекшейся крови неутомимо рыскало в беззвездной ночи, пытаясь прорвать завесу мрака или хотя бы просочиться сквозь нее – но тьма не ведала пощады.
А к утру муравья позвал муравейник.
Кадаль проснулся разбитым вдребезги, как уроненный на бетон фарфоровый чайничек, хотя головная боль практически прошла. Заставив себя сжевать бутерброд и выпив вместо одной две чашки крепчайшего кофе, доктор взялся за телефон.
– Равиль? Нам надо встретиться. Да, раскопал. Возможно, у меня попросту не все в порядке с головой, но это вряд ли... Говоришь, и раньше не в порядке было? Может быть... Это не телефонный разговор. Почему именно ты? Потому что мне больше не с кем посоветоваться! Да ни за кого я тебя не принимаю, но надо что-то делать! Хорошо, хорошо, ровно в три в «Розарии». Ас-салам.
Со дня их первой встречи Равиль совершенно не изменился: дородный, бородатый, громогласный вулкан, вечно окутанный клубами сигарного дыма и засыпающий все вокруг равномерным слоем пепла – при этом каким-то чудом ухитряясь не запачкать собственный костюм. При виде атабека доктору сразу полегчало: от ар-Рави исходила такая энергия, такая аура плотской материальности, что в его присутствии все мрачные кошмары развеивались сами собой.
«Шизофреникам надо его показывать, – подумалось ни с того ни с сего. – Трижды в день, после еды. Мигом вылечатся. Вот и мне уже лучше...»
– Ну, докладывай, знахарек! – прогудел Равиль, огрев Кадаля ладонью по плечу и плюхаясь в кресло напротив.
– Для начала – закажи что-нибудь выпить.
– Ты же не пьешь! – искренне изумился Равиль, неоднократно пытавшийся в прошлом совратить доктора на адюльтер с рюмочкой.
– С этого дня – пью.
– Вах, праздник, пир горой! – обрадовался «горный орел», щелкая пальцами на весь «Розарий». – Вина! Лучшего в мире вина мне и моему другу! Ширазского мускателя!
– Пусть принесут коньяк. Помнишь, ты еще говорил, какой лучше... а, вспомнил – «Старый Кабир».
– Ого! Ну ладно, коньяк – так коньяк, тоже дело хорошее. Присоединяюсь.
После первой рюмки Кадаль некоторое время сидел, прислушиваясь к новым ощущениям, снова наполнил крохотную хрустальную емкость и только тогда заговорил.
– Даже не знаю, с чего начать, Равиль... Ты ведь в курсе, как я работаю? Вкратце: беру фото, смотрю и... и лечу. Нет, я не способен прочесть мысли клиента, не раскатывай свою волосатую губу, но я чувствую фобии, что его угнетают, я ощущаю их, как собственные недуги, как больную печень или язву желудка, я хочу выздоровления – и оно приходит. Вот... вот и все.
Равиль согласно кивнул – Кадаль уже когда-то рассказывал ему об этом – и стряхнул пепел в стаканчик с бумажными салфетками, хотя рядом стояла нетронутая перламутровая раковинка.
– Короче, вчера я случайно влез в голову к одному человеку.
– К кому? – подался вперед ар-Рави, и влажные глаза шейха на мгновение сузились.
– Ты уже понял, к кому. К Узиэлю ит-Сафеду, главе совета директоров «Масуда».
– Ты с ума сошел! – выдохнул Равиль, и доктору на мгновение показалось, что случилось невероятное: его друг и атабек напуган.
– Я ЧУТЬ не сошел с ума. Ит-Сафед... это не человек, Равиль! Он только притворяется человеком! Он... он чужд нам больше, чем жужелица, чем дождевой червь!
– Не мели ерунды! – Равиль уже успел взять себя в руки, став прежним вальяжным атабеком, и принялся неспешно цедить коньяк мелкими глоточками. – Ну, допустим, что у Узиэля проблемы с мозгами – не буду спорить, тебе виднее, хотя я-то с ним знаком лично... виделись пару раз на приемах. Человек как человек, руки две, ноги две, уши на месте...
Равиль вздрогнул и пролил коньяк на галстук.
– Ты что, его вылечил? БЕСПЛАТНО?!! – дошло вдруг до атабека.
– Я его не вылечил, – тихо произнес доктор Кадаль, отхлебнув из рюмки и не почувствовав вкуса. – Его не может вылечить никто. Если Узиэль ит-Сафед – человек (в чем я лично сомневаюсь), то у него какое-то совершенно жуткое расщепление сознания! Множественная шизофрения, если можно так выразиться. Тысячи, миллионы микросознаний... не сознаний даже – микропсихик, что ли? – объединенных общей маниакальной идеей.
– Сам ты микропсих! – натянуто улыбнулся Равиль. – Тоже мне: здоровый знахарь Кадаль и больной господин ит-Сафед... И что же это за идея?
– Тотальный суицид! Добровольное самоубийство – но самоубийство непременно ВСЕХ!.. И, по-моему, оно заразно.
– Не понял? Ну пусть даже Узиэль – шизофреник, но как можно заразиться чужой дурью?! Половым путем? Вроде триппера?
– Не знаю. До сих пор я не говорил тебе, но у нескольких клиентов, которых я вылечил за последний год, были совершенно одинаковые, совпадающие даже в деталях кошмары. Равиль, это были ЕГО кошмары! А скольких еще они преследуют? Сколько несчастных уже покончили счеты с жизнью или сделают это сегодня, завтра, через неделю?!
