– Мне тоже всякая криминальная дрянь в голову лезет, – вздохнул Митя. – Но вряд ли. Не самое характерное преступление для Германии, мягко говоря. И потом, эта версия не объясняет, почему номер Лени занят. Ерунда какая-то. А полиция… Не знаю, будет ли от них толк, а вот хлопот с ними ты не оберешься. Оно тебе надо?
Я все взвесил и решил, что не надо. Тем более в глубине души я по-прежнему был уверен, что меня просто разыграли. Очень глупо и довольно жестоко, но мало ли как развлекаются на досуге успешные арт- дилеры. Интересно, как они будут выкручиваться, когда я их найду? Не станут же закрывать галерею и смываться в Южную Америку ради сомнительного счастья оставить себе мой ветхий лэптоп и трусы- боксеры. Ладно, поживем – увидим.
– Тогда пойду на трассу, – решил я. – Надеюсь, местное население сжалится над заплутавшим в лесу сиротой.
– Лучше будет, если ты дойдешь до ближайшей заправки или стоянки. Немцы вот так на дороге обычно не останавливаются, зато на заправках берут охотно.
– О господи, – вздохнул я. – Ничего себе новость. Ладно, что делать, буду искать заправку. В лесу спать в любом случае холодно пока.
– Держись там! Удачи тебе! – горячо сказал Митя. – Как только что-нибудь выясню, сразу тебе позвоню. И прости, конечно, что подложил тебе такую свинью. Мне в голову не приходило, что… Надеюсь, все как-то разъяснится.
– Я тоже надеюсь, – буркнул я. Спрятал телефон в карман и пошел на трассу. А что мне еще оставалось?
Ну хоть тут мне повезло, сразу за поворотом обнаружился указатель – ближайшая заправка в двух километрах. Я приободрился – два это не сорок и даже не десять – и зашагал в указанном направлении.
На заправке было пусто. В смысле, ни одного автомобиля. Зато здесь делали приличный эспрессо, а дежурившая за стойкой симпатичная рыжая девушка с глазами цвета ноябрьской травы отлично говорила по-английски. Сообщила, что мы находимся всего в семи километрах от Эрфурта; это меня приободрило – не самый маленький город, все-таки столица Тюрингии, значит, с проходящими поездами все в порядке, дело за малым – добраться до вокзала, но это уж как-нибудь. Мне так хотелось пожаловаться на злую судьбу, что я усилием воли вернул к жизни свой былой словарный запас и вывалил на рыжую диковинные обстоятельства своего путешествия. Она не только не выказала недоверия, но даже не удивилась.
– Люди искусства, – презрительно сказала она. – От них можно ждать чего угодно. Ненадежный народ. Я знаю, о чем говорю. У меня был бойфренд художник, целых три недели, и я до сих пор рада, что дешево отделалась. Никогда не связывайся с художниками, и все будет в порядке.
– Это вроде не художники, – нерешительно заметил я. – Галеристы. Бизнесмены. Должны быть надежные, нет?
– Без разницы. Все они одинаковые, – отмахнулась рыженькая. – Забавные, милые, но очень, очень ненадежные. Даже те, кто в музеях работают. У меня была герлфренд искусствовед, диссертацию писала, что-то о «Синем всаднике».[30] Первые два месяца все было хорошо. Но потом – раз! – и устроила мне неприятности, в самый неподходящий момент. Совсем как твои приятели. В самый неподходящий момент! – с нажимом повторила она.
Можно подумать, что существуют моменты, подходящие для неприятностей.
Я от души посочувствовал симпатичной жертве искусства и выглянул на улицу, откуда доносился шум подъезжающего автомобиля. Моя новая подружка тоже выглянула.
– Я с ним сама поговорю, – решила она. – Скажу, ты мой иностранный друг, брошенный в лесу безответственной богемой… А тебе, собственно, куда надо?
– В Эрфурт, на вокзал.
– Это я поняла. А дальше – куда? Какой конечный пункт?
– Хаген. Рядом Дюссельдорф, Дортмунд. Кельн тоже более-менее близко, подойдет. Вообще любой город, лишь бы Северный Рейн – Вестфалия.
– Я спрошу, – сказала рыжая. – А вдруг он в ту сторону едет. Мало ли.
– Если что, я готов заплатить за бензин, – сказал я, благо извлек уже из банкомата пачку наличных и теперь чувствовал себя богачом. – Это, насколько я знаю, принято?
– Некоторые так делают, – кивнула моя покровительница. – А другие еще и кофе с булочкой получают от водителя на прощание. Все принято, все бывает. Ладно, погоди минуту.
Я не успел проглотить остатки остывшего кофе, а она уже снова возникла за стойкой, сияющая и торжествующая.
– Я знала, что тебе должно наконец повезти. А то был бы слишком плохой день. Этот человек едет в Вупперталь. Не знаешь такой город? Неважно. Это гораздо лучше, чем Дюссельдорф и Дортмунд. Оттуда до твоего Хагена пешком можно дойти. Очень близко. Пару остановок электричкой. И этот господин тебя берет. Он даже рад. Говорит, его не нужно развлекать, просто в одиночестве в голову лезут грустные мысли.
– Бывает, – согласился я. – Спасибо. Ты меня натурально спасла.
– Не спасла, нет! – горячо запротестовала рыжая. – Ты бы и без меня уехал. Но, может быть, не так быстро. А я сделала, чтобы быстро. Потому что глупая, – неожиданно заключила она.
Я вопросительно приподнял бровь. Дескать, почему глупая-то?
– Ты мне понравился, – объяснила она. – Не знаю почему. Понравился, и все. Я захотела тебе помочь. И только сейчас сообразила, что могла бы сделать это не сразу. А, например, через час. Чтобы ты еще посидел.
Я, честно говоря, совершенно растерялся. Рыженькая немка мне тоже очень понравилась. Но задержаться на заправке ради возможности поболтать с нею подольше – так я вопрос не ставил. Почему-то в голову не пришло. А, по идее, должно было бы.
– Я тоже глупый, – честно сказал я. – Тоже не сообразил. Может, ну его, этот Вупперталь? Потом поеду.
– Нет, так нельзя, – строго сказала она. – Тебе повезло с попутчиком, это надо использовать. Когда дают, надо брать. А то в следующий раз ничего не дадут.
Она была совершенно права.
– Давай я на обратном пути заеду, – сказал я. – Возьму машину в аренду, поеду через Эрфурт…
– Не имеет смысла. Я тут последний день. Нашла работу в книжном магазине. По крайней мере, возле дома. И почти по специальности. Я изучала издательское дело, – усмехнулась она. – Пока, как видишь, не пригодилось. Но это неважно. Важно, что заезжать на эту заправку не нужно. Ты лучше просто позвони, когда время будет. Если захочешь, конечно.
Написала на пивной картонке номер телефона, под ним огромными буквами: «Хайди».
– Хайди, – сказал я вслух. – Прекрасное имя. Очень тебе подходит.
– Да? – недоверчиво переспросила рыжая. – Ну, может быть. Не знаю. Я об этом никогда не думала. Имя – это просто имя. Условность.
Мой будущий попутчик наконец заправил машину и вошел, чтобы расплатиться за бензин. У него было унылое худое лицо, отягощенное массивным подбородком, ничем не примечательное, если бы не выдающийся, слегка искривленный нос – удивительно, но он не портил своего владельца, а напротив, добавлял обаяния. Одет этот господин был так, словно собирался сниматься для каталога мужской одежды: замшевый пиджак цвета знаменитых клеточек Эркюля Пуаро и такие же мокасины, жемчужно-серая сорочка под светло-серым пуловером, темно-серые брюки и шейный платок цвета мокрого асфальта. Серые глаза и пепельные волосы казались специально подобранными к наряду аксессуарами. Шикарно – слов нет. Но на мой взгляд, перебор. Нормальные живые люди не подбирают гардероб столь тщательно. А у этого на лбу написано: «Я очень, очень старался».
Я молча положил на прилавок тридцать евро – вот, дескать, мой взнос. Он кивнул, немного подумал, отдал мне десятку, сказал:
– Теперь все честно.
У него было прекрасное английское произношения, хоть плачь от зависти. Но тут рыжая Хайди, перегнувшись через прилавок, поцеловала меня в губы, и плакать тут же расхотелось.
– Я обязательно позвоню, – сказал я. – До которого часа можно? Ты когда ложишься?
