– Гермес! – радостно воскликнула Марта. – Какими судьбами?
– Пути Господни неисповедимы, – ответил Гермес.
Он вспомнил, что год назад на этой же Пятой авеню столкнулся с Джулией, которую не видел двадцать пять лет. Случайность? Нет, судьба. В этом не было никаких сомнений.
– Не скажу, что мечтал о встрече с тобой, – откровенно признался Гермес.
– Брось! Пора забыть старую вражду. В конце концов, мы с тобой прожили вместе немало лет, можем по крайней мере держаться в дружеских рамках. – И она посмотрела на него ласковым, чуть грустным взглядом, который не мог обмануть Гермеса.
– Больше всего на свете я хочу забыть наше с тобой общее прошлое.
– Неужели оно было таким плохим? – округляя глаза, спросила Марта.
– Оно было ужасным. Прости, но я тороплюсь. Будь здорова!
– Гермес, поверь, я стала совсем другой, – многозначительно произнесла Марта и, попытавшись остановить Гермеса, уронила несколько свертков.
– Что-то не верится, – буркнул Гермес, наклоняясь, чтобы собрать пакеты. – От тебя всегда одни неприятности.
– Я же тебя ни о чем не спрашиваю. Встретились, поболтали, что в этом особенного? В конце концов, у нас общая дочь, мы не совсем чужие друг другу. Может, ты боишься меня?
– С чего это я должен тебя бояться? – спросил Гермес и, не желая выглядеть трусом в глазах бывшей жены, предложил: – Могу проводить.
– Я живу неподалеку, – начала объяснять Марта. – Первая жена моего умершего жениха хочет отнять у меня квартиру, так что я здесь как бы на птичьих правах. Ты ведь знаешь, что мой жених умер во время обручения?
– Знаю, – мрачно ответил Гермес.
– Кстати, спасибо, что позволил Теодолинде приютить меня на время, ты очень великодушен, – чуть насмешливо добавила она.
Они вошли в подъезд большого дома, и портье поспешил к ним навстречу, беря у Марты пакеты. Гермес протянул ему и те, что держал в руках.
– Разве ты не поднимешься? – прикинувшись расстроенной, спросила она. – Ужина не обещаю, но приготовить вкусный бутерброд могу.
– Спасибо, я действительно тороплюсь, – сухо ответил Гермес.
– Мне здесь так одиноко, поднимись хоть на две минуты.
– Марта, – впервые обратившись к бывшей жене по имени, сказал Гермес, – чем меньше мы будем общаться, тем лучше для нас обоих.
– Как ты жесток! – Марта попыталась выдавить из себя слезы. – Ты буквально окатываешь меня презрением, но почему? Что я такого сделала?
Гермес почувствовал угрызения совести:
– Прости, я не хотел тебя обидеть.
– Тогда пойдем и выкурим трубку мира, – с надеждой предложила Марта.
– Курение опасно для здоровья.
– Тогда выпьем. Выпьем за нашу дочь.
Гермесу не хватило мужества сказать «нет», и он поднялся в квартиру. Огромная гостиная с необъятными диванами, лаковой мебелью, пальмами в кадках и бухарскими коврами вызвала у него чувство отвращения. Невольно он вспомнил уютный дом на улице Тьеполо, и его неудержимо потянуло к Джулии.
Марта подкатила столик с шампанским, печеньем и крупной черешней – такой красивой, что ее можно было принять за муляж.
– Эта встреча для меня настоящий подарок, – заворковала Марта. – Я тебе очень благодарна за участие…
Гермес смотрел на нее и спрашивал себя, как он мог влюбиться когда-то в такую жеманную, неискреннюю женщину? Каждый жест, каждое слово – сплошная фальшь. Не может быть, чтобы она заманила его сюда просто от скуки, что-то у нее наверняка на уме.
– За нашу дочь, – сказал Гермес и поднял бокал с шампанским.
– За твою Джулию, – с ангельской улыбкой поправила его Марта.
– С чего это вдруг? – насторожился Гермес.
– Но она ведь твоя пассия, разве не так?
– Мои дела больше тебя не касаются.
– Согласна, но ты мне не чужой, Гермес, я не могу за тебя не беспокоиться, особенно зная, как ты наивен.
– Что ты такое говоришь?
– Уехав из Милана, ты освободил дорогу Франко Вассалли, который уже давно положил глаз на твою подругу. Я его немного знаю, такой ни перед чем не остановится и своего добьется.
