не взглянув на Луи Фурнье, который проработал у него пять долгих лет.
– Украл у меня шесть миллионов фунтов стерлингов и явился как ни в чем не бывало, – никак не мог успокоиться он.
– Я у тебя ничего не крал, – нимало не смутившись, спокойно ответил Франко. – Луи в твое отсутствие предоставил мне заем, а сейчас мы именно затем и приехали, чтобы вернуть тебе долг. Будьте любезны, Магда, – обратился он к секретарше, – передайте господину Бертрану чек.
Магда протянула Бертрану чек «Манхэттен-банка», и тот принялся его разглядывать со всех сторон, будто никогда прежде не видел банковских чеков. Чек был на предъявителя и подписан Мартой Монтини. Сумма – шесть миллионов фунтов стерлингов. Бертран глазам своим не верил.
– Не поддельный? – спросил он с глупым видом.
– Проверь в любом банке, – с завидной выдержкой ответил Франко.
– Кто она такая, эта Марта Монтини? – повернувшись к Пьеру, спросил Бертран.
– Новый акционер компании, которая будет заниматься созданием телевизионных фильмов, – ответил за Пьера Вассалли. – Сейчас у меня в производстве три картины, причем они уже проданы при посредничестве финансовой фирмы «Провест» во все европейские страны. С американцами пока идут переговоры, но, кажется, тоже успешно. Я планирую сделать десять фильмов высочайшего уровня и предлагаю тебе вступить в дело. Как видишь, финансовых затруднений я не испытываю, иначе не привез бы тебе чек в уплату долга. Зная твою недоверчивость, я не собираюсь тебя уговаривать, а то ты, чего доброго, заподозришь подвох и откажешься. Решай сам.
– А он что здесь делает? – посмотрев наконец в сторону Луи, спросил банкир.
– Работает на меня. Он способный и, главное, верный человек.
– Смотря с чьей точки зрения, – заметил Бертран. – Как бы он с тобой не проделал того же, что со мной.
Франко сделал вид, что не расслышал последних слов, и продолжал:
– Я назначил его генеральным директором компании.
– Тогда можешь не сомневаться, что она скоро прогорит. Я, конечно, откажусь от твоего предложения, ты правильно подумал, но наши дела на этом не завершены. Или ты забыл, что с тебя еще проценты за кредит? – И Бертран резко встал, давая понять, что разговор закончен.
Франко подождал, пока он дойдет до двери, и сказал:
– Насчет процентов можешь не беспокоиться, что же касается моего предложения, я дважды повторять не буду. Боюсь только, ты потом пожалеешь.
– Ты за меня не бойся! – огрызнулся Бертран, метнув в Вассалли взгляд, полный ненависти. Уж больно этот итальяшка воображал из себя, будто и впрямь у него там золотое дно.
– Жаль, – сказал Вассалли, – мне очень жаль.
– Нечего меня жалеть, тебе скоро самого себя жалеть придется.
– Мне правда жаль, – с нажимом повторил Франко. – Признаюсь тебе честно, я предпочел бы видеть компаньоном тебя, а не чужого мне человека. Это, кстати, твой соотечественник, точнее, соотечественница. Но раз так, придется мне теперь иметь дело не с твоим банком, а с Лионским.
– Угетт! – побелев, как полотно, прошептал Бертран. – Угетт Леклерк!
– Угадал, Жорж, из-за твоего отказа теперь именно она станет моим компаньоном.
Бертран никак не ожидал удара с этой стороны. Его предала коварная любовница, заключив за спиной Бертрана союз с его злейшим врагом! Причем, скорее всего, не только деловой. Этот прощелыга знает секрет, как понравиться женщине.
– Ты плебей, Франко Вассалли, – прошипел он.
– Знаю, – невозмутимо ответил Франко, – тем и силен.
Глава 64
Джулия летела в Милан и вспоминала свою жизнь, по которой, как путеводная звезда, ее вела любовь к Гермесу. Перебирая в памяти горькие и счастливые моменты этой любви, она пыталась отыскать причину ее внезапного крушения. В душе она не обвиняла себя за безумный порыв, бросивший ее в объятия Франко Вассалли, и считала, что ее можно понять. Гермес же даже не попытался этого сделать, он беспощадно обвинил ее в измене, как будто она не имеет права на ошибку.
«Да, я допустила ошибку, – продолжала мучить себя Джулия, уже сидя за рулем своего «Мерседеса», – жестокую ошибку, но разве наша любовь за долгие годы не выдержала множества испытаний? Разве она не способна устоять и теперь, после случившегося?»
Остановив машину перед домом, Джулия вышла и огляделась по сторонам. Над «Фонтекьярой» стоял туман, вокруг царила та особенная тишина, которая бывает перед наступлением зимы, когда уже не слышно птичьих голосов и природа словно бы погрузилась в сон.
Вдруг, разорвав плотную молочную завесу, на манеж, словно из небытия, выехали два всадника, и Джулия узнала Теодолинду и Джорджо. «Каким красавцем становится мой сын», – с гордостью подумала она, глядя на развевающиеся волосы Джорджо, на его стройную гибкую фигуру.
Заметив Джулию, всадники спешились.
– Мама, наконец-то! – обрадованно бросился к ней Джорджо. Его щеки раскраснелись от холода и езды, в глазах играли золотые искорки.
– Ты уже меня перерос! – Джулия встала рядом с сыном.
– Разве это не в порядке вещей?
